Конечно, объяснять частые визиты к ветеринару проживанием в семье Беллвезер на первый взгляд довольно глупо, но однажды, спустившись в подвал, Джейн застала мать за тем, что та лупила молотком по удивительно красивой собачьей голове. Счастливица провинилась – не сдержала позывов измученного кишечника и справила нужду на полу в подвале.
В общем, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему, но дома таких семей удивительно похожи. Во всяком случае, те дома, которые доводилось видеть мне. Беллвезеры жили в самом обычном на вид особняке, в лесистой, фешенебельной части Хайленд-Парка, где стояли только стильные, изысканные до вычурности и архитектурной эксцентрики строения. Остроконечная крыша, красный кирпич, белая облицовка, белые псевдокружевные занавески, плещущие в открытых окнах кухни, кусты азалии, забетонированная подъездная дорожка, поливочный шланг, скрученный как труба валторны, посреди переднего дворика. Но ничто из того, что я слышал о Беллвезерах, не могло подготовить меня к шоку, который я испытал, увидев, что дом, где выросла Джейн, как две капли воды похож на дом моих бабушки и дедушки. Кливленд припарковал мотоцикл на улице, а я слетел с сиденья и сделал несколько приседаний, чтобы размять затекшие колени. Я по очереди рассматривал все дома, пытаясь угадать, который же из них мог быть жилищем сумасшедшего семейства Беллвезер, когда Кливленд не без удовольствия снова схватил меня за локоть, будто продолжая игру в похищение, и потащил по выложенной камнем дорожке к парадной двери дома Беллвезеров.
– Вот этот дом. Славный нормальный домишко, где поселился Артур, пока хозяева в отпуске.
Я впервые по-настоящему присмотрелся к Кливленду. Лицо его оказалось совершенно не таким, как я ожидал. Я ошибочно, хотя и логично предположил, что он, должно быть, похож на Артура: та же розовая кожа, светлые волосы. Ничего подобного. В некотором смысле голова у Кливленда была типично байкерская: нечесаная, тяжелая, краснокожая, со щербинкой на переднем зубе. Но его манера держаться и очки от Кларка Кента сбивали с толку и делали его совершенно особенным.
– Кливленд, как ты узнал о моем отце? – спросил я, пока мы шли к дому.
На мгновение он повернул ко мне голову, и его глаз хитро блеснул на свету.
– Об этом же все знают, – сказал он. – Разве нет?
– Об этом не знает никто, – возразил я, схватив его за кожаный рукав куртки. – Ни одна живая душа.
Он обернулся ко мне и скинул мою руку. Так резко, что она ударилась о мое бедро.
– Об этом знает твой кузен Дэвид Стерн.
– Он мне не кузен, – уточнил я. – Мы когда-то вместе играли, давным-давно.
– Ну что ж. Теперь он вырос в порядочного урода.
– Он настоящее трепло. – Я подумал немного, потом спросил: – Откуда ты знаешь Дэвида Стерна? Работаешь на его отца?
– Я ни на кого не работаю. Просто Стерны – мои знакомые.
– Таким знакомством не похвастаешься.
– Благодаря такому знакомству я могу работать по индивидуальному графику, – парировал Кливленд. Он взлетел вверх по ступеням и резко развернулся ко мне. Выражение его лица было одновременно угрожающим и комичным. – И об этом не знает никто. Ни одна живая душа. – Он схватился за сетчатую дверь-ширму и затряс ее как сумасшедший. Она сорвалась с петель и осталась в его руках.
– Упс! – изрек он.
– Боже! Ты настоящее чудовище! – поделился я своим мнением.
– «Я – ходячее разрушение. Я – человек-хаос!» – пропел он.
Внутри дом ничем не походил на жилище моей бабушки, и я успокоился. Самым запоминающимся элементом декора оказались ковры. «Спокойный», постыдно синтетический небесно-голубой колер насыщал ярким светом пол во всем доме, на манер потолка с подсветкой. Так что первым моим – подсознательным, но совершенно четким – впечатлением от дома Джейн было чувство, что я перевернулся вверх тормашками. Подбор мебели казалась случайным, а не осознанным. Пустая птичья клетка, сплетенная из ивовой лозы, висела в углу гостиной. Ее днище было выстлано газетой, а поилка наполнена на четверть. Хозяева разделили гостиную уродливым рядом металлических шкафов, которые вмещали спортивные трофеи Джейн, завоеванные на поле для гольфа, ее фотографии, снимки ее отца – худосочной копии Алека Гиннесса. Мне понравилось рассматривать изображения Джейн, ее лицо в форме клубнички, изумительную осанку.
– Привет! – сказал Артур, выходя из кухни в одних трусах. Отерев испачканные мукой ладони о голые загорелые бедра, он подошел пожать руку Кливленду и мне. – Кливленд! – На его лице было самое искреннее удивление, какое только я у него наблюдал. – Что, черт возьми, происходит?
– В каком смысле? – спросил я. – Разве не ты послал его ко мне?
– Черта с два! – отозвался Кливленд. – Я сам это придумал. Артур много рассказывал мне о своем новом друге. – Тут он повернулся ко мне, состроив хитрую, наигранно-плотоядную гримасу, будто говоря: «Я в курсе, что вы этим не занимаетесь, но, с другой стороны, кто знает?» – По имени Арт Бехштейн, который работает в дерьмовом магазинчике «Бордуок» на Этвуд, в котором нет ни одной книги Бротигана или Чарльза Буковски. Вот я и сказал себе: «Я же знаю, кто такой Арт Бехштейн! Держу пари, что в эту самую минуту послеполуденная душевная пустота подбирается к нему, как тень. Как тень!» – Он тряхнул своими длинными черными волосами.
– Так вы знакомы? – спросил Артур. Он боком продвигался к голубой лестнице, что навело меня на мысль: наверху кто-то есть.
– Только понаслышке, – ответил Кливленд. – Кого ты там прячешь, Арти?
– Одного человека. Я собирался готовить ужин. Вы его не знаете.
– Кливленд меня похитил, – сообщил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77