– Я сделала тебе великое одолжение, сеньорита де Луна! Я сделала тебя звездой!
Глава 17
Париж
1985 год
После клеветнической статьи в «Нью-Йорк дейли» Изабель понадобился не один месяц, чтобы прийти в себя. Покинув офис Нины, она направилась в апартаменты Джулиана.
– Все правильно, – заметил он, махнув рукой. – Она сделала тебя звездой. Не вижу в этом ничего плохого.
– Что ты ей рассказал?
– Истинную правду. Я сказал, что у нас с тобой были близкие отношения, выходящие за рамки стандартной схемы меценат – художник. Когда она спросила, какие у нас планы на будущее, я ответил, что мы с тобой намерены продолжать совместную работу.
– Ты дал ей понять, что у нас с тобой роман. Но зачем?
– А почему бы и нет? Романтические интрижки помогают продавать газеты… и картины. Кроме того, – добавил он, раскрывая ей объятия, – теперь, когда все знают, что мы с тобой любовники, ты смело можешь покориться своим истинным чувствам.
Изабель не удостоила его ответом и молча вышла из комнаты.
Нину она простить не могла, но могла понять тайные мотивы ее поступка. А вот Рихтер… Он воспринимал публикацию с оскорбительным безразличием, а его грубое пренебрежение к чувствам Изабель возмущало ее почти так же сильно, как и массированная атака прессы, вызванная гадкой статьей Нины. Она не обвиняла Джулиана в предательстве – ее предала Нина, но простить его за попытку оправдать эту гнусность ей не удавалось.
Джулиан понимал, что все испортил. Несмотря на все его ожидания, Изабель не собиралась возвращаться в его объятия. Нет, она не отдалилась от него полностью, но перестала быть доступной и покладистой, как раньше. Отныне Изабель использовала малейший предлог, чтобы отклонить его приглашение на обед или на вечеринку. Когда им случалось вместе появляться на публике, она пресекала любые проявления внимания с его стороны, которые могли быть расценены как намек на интимные отношения. В разговорах с ним она все чаще отстаивала свои права.
Джулиан же с удвоенным рвением бросился отвоевывать утраченные позиции. Ее выставка-шоу имела звездный успех, твердил он ей. Она заработала на этом кучу денег. Ее имя теперь у всех на слуху. Он неустанно повторял, что у него и в мыслях не было ее обидеть и что статья в «Ящике Пандоры» фактически способствовала ее карьере.
Но если уж говорить начистоту, у Джулиана имелась и другая причина поощрять Нинины домыслы: намек на роман, существующий между ним и Изабель, позволил ему избавиться от стаи алчущих волков. К примеру, Филипп Медина лично позвонил ему, чтобы получить подтверждение изложенным в статье фактам. Джулиан, ни секунды не колеблясь, заявил ему, что да, они с Изабель уже не один год состоят в интимной связи. «Мы все чаще поговариваем о свадьбе, – солгал он, – но пока не пришли к определенному соглашению».
Чтобы противостоять разрушительному напору Скай, Рихтер продолжал восстанавливать доверие Изабель, надеясь, что за этим последует и потепление в отношениях. Он действовал осторожно, постепенно и старался на нее не давить. Когда же стало ясно, что хотя гнев ее усмирен, в сердце не осталось и следа былой увлеченности, он переменил тактику и решил прибегнуть к действенному приему, который не раз помогал ему в прошлом: он предложил Изабель поискать вдохновения за пределами Нью-Йорка. Впоследствии он не раз сокрушался по этому поводу.
Французский художественный совет устраивал в Пале-Рояль специальную выставку, посвященную творчеству американских художников. Выставку, конечно же, окрестили «Американцы в Париже» и провозгласили событием года в мире искусства.
– Напрасная потеря времени, – заявил Джулиан, прочитав приглашение. Все словно сговорились отнять у него Изабель! – Париж вот уже полвека не является центром мирового искусства.
– Приглашение прислали мне, Джулиан, а не тебе. И я ответила согласием.
– А что, если я не желаю, чтобы ты там выставлялась? Что, если таким образом ты серьезно повредишь своей будущей выставке в Нью-Йорке?
Изабель смело взглянула ему в глаза:
– На выставку приглашены лучшие художники Америки, Джулиан. Отказаться от экспозиции все равно что признать, что я недостойна называться лучшей. А мы с тобой прекрасно знаем, что это не так!
Нина шагала по улице Фобург-Сент-Оноре, весело размахивая пакетами с логотипами известных модельеров, и вдруг увидела, как из «Гермеса» выходит Энтони Гартвик собственной персоной. Она хотела было проигнорировать его и таким образом отомстить за ту ночь на Мальорке, но поздно – он уже заметил ее и ринулся ей навстречу.
– Нина! Какой приятный сюрприз! – Он обнял ее за плечи и расцеловал в обе щеки. – Я чуть не забыл, как ты прелестна.
– Иди к черту, Гартвик!
Если бы в его изумрудных глазах не вспыхивало пламя, если бы его чувственные, резко очерченные губы не сложились в лукавую мальчишескую улыбку, если бы от него не пахло дорогим одеколоном, напоминавшим ей о дворцах и сказочных принцах, она бы отпихнула его в сторону и пошла своей дорогой. Но он выглядел для нее не менее привлекательным, чем она для него, если верить его словам. Вот почему вечером того же дня она обедала с ним в «Ле Гран-Вефур», а потом очутилась в его номере в «Плаза-Атене», а точнее – в его постели.
Он ужасно изголодался по ней и никак не мог насытиться. Он овладевал ею снова и снова, меняя позиции. Ласки его порой были грубоваты, но, слушая, как он стонет, впиваясь в ее плоть, потом почти всхлипывает от наслаждения и снова стонет, возбуждаясь, Нина упивалась животной страстью. К утру все тело ее ныло, но, засыпая в его объятиях, она решила, что влюблена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124