Гримаса перекосила его лицо. Я, конечно. И самое достойное — поставить точку самому. Сказать себе: досюда, человек, досюда! Оставь идущим бремя, которое тебе не под силу. И пожелай им удачи. С этой ночи перед тобой другая, не легче прежней, задача...
Неиспытанная нежность плеснула в грудь, подняла его на ноги. Легко ступая, он добрался до комнаты, которую отвел Элице, и бесшумно отворил дверь. В прозрачном свете, струящемся сквозь занавеску, Элица виднелась ясно. Одна рука отброшена в сторону, другая свесилась к полу, голова откинута, ноги под одеялом — точно у отдыхающего ангела. Невесомый и бестелесный, вгляделся Нягол в лицо, хранящее что-то и от невинности детства, и от юных порывов. Но высокий лоб и плотно сжатые губы говорили о другом.
Нягол отступил на шаг, снова вгляделся в Элицын лик. Непостижимая все-таки вещь — жизнь. Он страдал, любил, ошибался и презирал, верил и не верил, выигрывал и терял, мечтал о больших книгах, о единственной женщине, о детях — и все один, смертельно одинокий. И вот оно, утешение напоследок — дочь брата. Что это — счастье или испытание, долг или дар судьбы? Испытание, разумеется. И долг. Перед Эли-цей и Теодором, которого он мучительно прощал в этот миг.
Сквозь туман сознания видением прошли зачеркнутые вопросительным знаком страницы — и исчезли. Губы Нягола шевельнулись будто перед молитвой. Держись, старичок, не охай, не размягчайся. Все оставшееся позади — и хорошее, и плохое,— все оно твое. И ты не просто не имеешь права, ты не способен отказаться от него: твое оно. Жизнь, которую ты перебродил и осознал,— та единственная круча среди мертвых степей уходящего времени, на которую мы карабкаемся от пеленок до последнего вздоха, вскинув на плечо непостижимый груз надежды. Ты уцелел, несмотря на все испытания, несмотря на зловещее приветствие Энё. Есть у тебя и друзья, и родичи, есть Элица. Кажется, и время еще есть. Остальное ты знаешь...
Элица зашевелилась, отгоняя что-то от светлого своего лица, утихла. Нягол склонился над ней — и тень его тоже склонилась,— коснулся постели, легких волос, лба. Потом он вышел на цыпочках и, оглядев лунно-дымчатую гору, опустился в шезлонг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130