Ресницы и брови у нее тоже были зелеными – странное дело, это не выглядело фальшиво или претенциозно. Кожа чародейки светилась белизной, такой совершенной, какой не может быть человеческая кожа, словно в жилах Дэм Таллиан текла настоящая голубая кровь, которую аристократам приписывают лишь метафорически. Платье… ах, платье было действительно волшебным. Оно струилось и переливалось, подобно шелку, если про шелк говорят, что он струится подобно бегущей воде. По нему сновали яркие рыбки, подол украшали причудливые кружевные кораллы, морские анемоны и белопенные волны, словно бы чародейка укротила морскую волну и завернулась в нее, как в полотнище ткани. Судя по тому, что говорили о магах, это вполне могло быть правдой.
Маг Воды, Мастер Иллюзий, Леди Моря, повелительница изменчивой водной стихии – вот кто была она каждой черточкой своей, каждым взмахом ресниц.
Сдержанная сила, могущество, неподвластное простым смертным, безошибочно угадывались в ней. Альва дорого бы дал, чтобы узнать: была ли то обычная аура, сопровождавшая магов Первой ступени, или сила личности самой Дэм Таллиан. Прежде он никогда не видел Высших магов. Увидеть их было куда труднее, чем королей.
Он сидел напротив нее и не знал, с чего начать. Откинувшись на спинку кресла, Дэм Таллиан изучала его своими аквамариновыми глазами, глубокими, как морская пучина, и такими же загадочными. В них не было враждебности, но никакого тепла и расположения тоже не было.
Она заговорила первой – текучим грудным голосом, который, казалось, отдавался приятной дрожью во всем теле. Слова были суровы, но тон голоса смягчал их:
– Я хочу, чтобы вы поняли кое-что, кавалер Ахайре. Я не собираюсь нянчиться с вами, гладить вас по плечу и держать вашу руку. Я не лекарь, не друг и не проститутка. Но у меня вы найдете понимание, которое мало кто другой способен проявить. Моя инициация произошла в пятнадцать лет, при крушении корабля. Вся моя семья погибла, а меня несколько дней носило по морю, пока не подобрали рыбаки. Расскажите, что произошло с вами, кавалер Ахайре, подробно и точно.
И Альва ей рассказал. Ее прямота и деловой настрой облегчали ему задачу. Изредка она задавала вопросы, уточняя ту или иную деталь, но не проявляла праздного любопытства. Ей было все равно, как трианесский дворянин оказался в Джинджарате и кто были его спутники.
Когда он упомянул амулет, она попросила разрешения взглянуть на него поближе.
– Слабая магия, но эффективная. Почему вы носите его здесь, за тысячи лиг от Джинджарата?
– Привычка, – соврал Альва.
– Если вы собираетесь лгать мне, разговор окончен, – спокойно сказала Дэм Таллиан.
От неожиданности Альва вспыхнул и ругнулся про себя. Чтобы он, Альва Ахайре, был пойман на лжи, да еще смутился при этом – немыслимо! Видно, он совсем утратил навыки придворной жизни.
– Вы не хотите отвечать, потому что один из ваших спутников заразился? Насколько мне известно, доступ в Фаннешту открыт всем. Для вашего друга пребывание здесь безопасно. Его особые способности заблокированы, так же как использование большинства видов магии.
– Я не привык к откровенности, леди Таллиан, – помедлив, ответил Альва. – Меня слишком часто пытались убить за последнюю пару лет.
– Должно быть, вы выбрали себе плохую компанию, кавалер Ахайре, – сказала она без улыбки.
– Не вам об этом судить, – отрезал он.
– Вы их очень любите, верно? С этой безделушкой вам практически ничего не грозило. Большинство инициаций происходит при непосредственной угрозе жизни потенциального мага. Редко когда человек способен с ее помощью защитить близких людей.
Отголосок печали прозвучал в ее голосе, и Альва легко мог понять, о чем она думает. Где-то там, за неприступными манерами, скрывалась женщина с любящим сердцем, способная страдать. Дэм Таллиан сказала правду: они и впрямь понимали друг друга как никто другой.
– Простите меня. Я действительно отвык от доверия. И – ответ 'да' на оба ваших вопроса.
Описывая, как он зажег факел, Альва встал и в волнении заходил по комнате.
– Огонь просто… просто вспыхнул, и все. Я не чувствовал никакой потусторонней силы. Просто вдруг оказалось, что я держу в руках пылающий сук, на мне горит рубашка, пахнет палеными волосами, а потом – ужасная боль, и больше ничего. Может, память сыграла со мной злую шутку? Может, у меня было огниво, или я прихватил с собой уголек из костра и не помню этого?
– Кавалер Ахайре, магия может дремать в человеке всю жизнь, до самой смерти. Но как только она проявилась, ее больше не упрячешь под замок. В вас просто кипит сила огня. Любой высший маг способен это почувствовать. Вас лихорадит, вы не спите, у вас случаются вспышки гнева? Это ваша сила напоминает о себе.
– Единый боже… – прошептал Альва и прикрыл глаза ладонью.
– Вы ведете себя так, будто магия – что-то вроде дурной болезни. На самом деле это дар, сила и выбор. И мужество, чтобы принять их. А еще магия – это ответственность. Что вы будете делать, если в следующий раз от вашего огня пострадают невинные люди? Вам следует научиться контролировать себя или обзавестись блокирующим талисманом. Если я правильно помню, законы Криды, Марранги и Арислана требуют этого прямо и недвусмысленно.
Молодой кавалер подавленно молчал. Дэм Таллиан была убийственно права. Он мог бы сам подумать об этом, если хоть на минуту перестал оплакивать свою драгоценную особу.
– Выпейте. – Леди Таллиан протянула ему бокал с прозрачным напитком.
'Что это?' – хотел с подозрением спросить Альва, но удержался. Если даже ей он не может довериться, то для него не остается вообще никакой надежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117