"Слушай, парень, тебе крупно повезло, что ты умотал из этого лагеря «Кэссиди». У нас тут самое злачное место в Европе".
Была суббота, так что когда мы с Вильямсом добрались до нашего дома, он был пуст – никто не работал. Проводив меня в мою комнату, Вильямс тут же убежал на свидание со своей девушкой, а я пошел осматривать дом. Надо сказать, что увиденное меня поразило. Это был не дом, а какой-то дворец: у каждого была отдельная комната с балконом, а сквозь листву деревьев можно было различить людей, живших по соседству, которые играли в бадминтон и чистили свои «опели». Так никого и не встретив, я подумал, что в доме больше никого нет, но тут натолкнулся на дверь в служебное помещение и, войдя, увидел немецкого вахмистра в синем кителе и американца в майке.
Вахмистр встал и отдал честь, а американец протянул мне руку и сказал:
– Будем знакомы. Меня зовут Манни Шварц.
– Хэм Дэйвис, – представился я. – Переведен сюда из лагеря "Кэссиди".
– Ну и повезло же тебе! – сказал Манни. – Я ведь там тоже отсидел срок. Из меня хотели сделать бегуна на длинные дистанции. Ничего у них не вышло. А тебе как удалось оттуда вырваться?
– А из меня хотели сделать игрока футбольной команды. Ничего у них не вышло.
– Читал эту книжку? – спросил Манни, взяв со стола "Тихого американца", и, не дожидаясь, когда я отвечу отрицательно, продолжал: – Это Грэм Грин. Про одного американца по фамилии Пайл. Отвратительно говорит по-французски и ни шиша не смыслит ни в еде, ни в женщинах. Для контраста к нему приставлен некто Фаулер, англичанин. Этот свободно жарит по-французски, настоящий гурман и трахает всех баб напропалую. Вряд ли у меня хватит сил дочитать это до конца. А вот действительно классная вещь. – И он протянул мне "Мир одобрения" Энтони Пауэлла. – Это роман из цикла "Музыка времени". Хочешь взять почитать?
Так состоялось мое знакомство с Манни. Весь следующий год он снабжал меня книгами. Теперь же он только было собрался поговорить об Энтони Пауэлле, как вдруг посмотрел на меня повнимательнее.
– Нет, – сказал Манни, – тебе нужна не книга. Тебе нужен сон. Ты что, в поезде совсем не спал?
– Совершенно – всю ночь смотрел в окно.
– Ну так отдохни как следует, а потом отправляйся в город. Это ведь самое злачное место в Европе.
Я послушался этого совета и, проснувшись уже ближе к вечеру, почувствовал прилив новых сил. Я вовсе не считал себя каким-нибудь гулякой – даже несмотря на свои похождения во Франкфурте и на то, что у меня было с Надей, но все эти разговоры про самое злачное место в Европе запали мне в душу. Впечатление было такое, что все кругом только и ждут, когда я наконец пойду в Берлине по бабам, и я решил не обманывать ничьих надежд. Стоя под душем, а затем одеваясь, я казался самому себе неким фаллическим символом. Время от времени я спрашивал себя: возможно ли, чтобы плотские утехи в Берлине были слаще, чем во Франкфурте? Ответа на этот вопрос я пока не знал, но узнать его не терпелось страшно.
О том, где в Берлине нужно искать девушек, я имел весьма смутное представление. Конечно, настоящий американский солдат просто спросил бы: "Слушай, друг, где тут можно найти бабу?", но мне так поступать было почему-то неловко. Я решил, что в Берлине, наверно, все устроено так же, как во Франкфурте, а, значит, проститутки должны околачиваться где-то возле вокзала. Выйдя из метро на Виттенбергплатц, я сверился с картой города и направился к вокзалу «ЦОО», но никаких девиц я там не обнаружил. Я походил по Кантштрассе и Харденбергштрассе, обрыскал прилегающие переулки, ко так никого и не нашел. Наконец возле какой-то стойки я заметил четырех женщин, которые стояли и разговаривали между собой. Все они были густо накрашены. После того как я прошел мимо них в третий раз, одна женщина отделилась от остальных, подошла ко мне и спросила:
– Kommst mit?
Что ж, хоть это мне было знакомо. Женщина сказала, что стоить все будет десятку, и я подумал, что при таких ценах – всего два с половиной доллара – Берлин по праву считается злачным местом. Женщина направилась вглубь стройки и, пока я вертел головой в поисках гостиницы, завела меня за какой-то стоявший там бульдозер. Сунув мою десятку в сумочку, она стащила с себя подштаники и застыла, раскорячившись над колеей. Что мне было делать? Сначала я попробовал подойти к ней спереди, потом со спины, потом снова спереди, но женщина оказалась такого могучего телосложения, что приладиться к ней никак не получалось. Наконец совсем уже отчаявшись, она согнулась до самой земли, будто студент-новичок, приговоренный товарищами к порке, и я завершил дело, зайдя сзади. Когда мы шли обратно к воротам, она, улыбнувшись, спросила: "War sch?n, wahr? Kommst wieder?", на что я, улыбнувшись, ответил: «Na, klar», а про себя подумал, что если и вернусь, то лишь тогда, когда рак на горе свистнет. Два с половиной доллара были определенно выброшены на ветер.
Я снова пошел слоняться по улицам и в конце концов сообразил, что, должно быть, в Берлине проститутки стоят совсем не там, где во Франкфурте. А где бы я сам стоял, будь я проституткой? Наверно, я выбрал бы себе какой-нибудь темный уголок возле людного места со множеством гостиниц. Основной поток прохожих двигался в сторону Курфюрстендамма – значит, я притаился бы где-нибудь рядом в переулке. Придя к такому выводу, я обшарил все переулки по одну сторону от Курфюрстендамма, но, дойдя до вокзала «Халензее», понял, что здесь мне ничего не светит и надо перебираться на другую сторону. Уже к полуночи, решив, что у нас с берлинскими проститутками разные взгляды на вещи, я свернул на Аугсбургерштрассе и сразу увидел то, что искал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150