Когда мы приехали домой, она гладила в спальне белье.
– Чем занимаешься? – спросил я.
– Слушаю радио. Правда оно только что выключилось.
– Если ты думаешь, что мы покончили с мистером Греем, то пора тебе о нем напомнить.
– Речь идет о собирательном образе или о мистере Грее как индивидууме? Это имеет огромное значение.
– Безусловно. Дениза спрессовала пилюли.
– Значит ли это, что с собирательным образом покончено?
– Я не знаю, что это значит.
– Значит ли это, что ты сосредоточил свое мужское внимание на индивидууме в мотеле?
– Этого я не говорил.
– Тебе и не нужно этого говорить. Ты же мужчина. А мужчина идет путем кровожадной ярости. Это биологический путь. Путь примитивной, слепой и бессмысленной мужской биологии.
– Поразительное самомнение для женщины за глажкой носовых платков.
– Джек, когда ты умрешь, я просто упаду на пол и не встану. В конце концов – быть может, очень не скоро – меня найдут во тьме, где я затаюсь, лишившись дара речи, забыв язык жестов. Но сейчас я все равно не помогу тебе найти ни этого человека, ни его препарат.
– Вековая мудрость тех, кто гладит и шьет.
– Спроси себя, чего ты хочешь больше – унять свой застарелый страх или отомстить за свое уязвленное мужское самолюбие, глупое и ребяческое.
Я пошел в другой конец коридора помогать Стеффи – она заканчивала укладывать вещи. Спортивный комментатор сказал: «Они не освистывают – они кричат: "Брюс, Брюс!"». У Стеффи были Дениза и Уайлдер. По разлившейся по комнате скрытности я понял: Дениза давала конфиденциальные советы по поводу визитов к удаленным родителям. Самолет Стеффи вылетал из Бостона и совершал две посадки между Айрон-Сити и Мехико, но ей не надо было делать пересадок, поэтому задача представлялась выполнимой.
– Как я узнаю маму?
– Ты же виделась с ней в прошлом году, – сказал я. – Она тебе понравилась.
– А что, если она не захочет отправлять меня обратно?
– За эту идею мы должны благодарить Денизу, не так ли? Спасибо, Дениза. Не волнуйся. Она отправит тебя обратно.
– А что, если нет? – сказала Дениза. – Такое бывает, сам знаешь.
– На сей раз такого не будет.
– Тебе придется ее похитить.
– Не понадобится.
– А вдруг понадобится? – спросила Стеффи.
– Ты бы это сделал? – спросила Дениза.
– Такого никогда не бывает.
– Такое бывает постоянно, – сказала она. – Один родитель забирает дочку, другой родитель нанимает похитителей, чтобы те привезли ее обратно.
– А вдруг она меня не отпустит? – спросила Стеффи. – Что ты будешь делать?
– Ему придется послать в Мексику людей. Больше он ничего сделать не сможет.
– Но он это сделает? – спросила Стеффи.
– Твоя мама знает, что ей нельзя оставлять тебя у себя, – сказал я. – Она все время в разъездах. Об этом не может быть и речи.
– Не волнуйся, – сказала ей Дениза. – Что бы он сейчас ни говорил, когда придет пора, он заберет тебя обратно.
Стеффи с любопытством и глубоким интересом посмотрела на меня. Я сказал ей, что сам поеду в Мексику и сделаю все необходимое, чтобы увезти ее домой. Она посмотрела на Денизу.
– Лучше нанять, – участливо сказала старшая. – Так хоть будут опытные люди.
Вошла Бабетта и взяла Уайллера на руки.
– Вот ты где! – сказала она. – Мы едем со Стеффи в аэропорт. Едем, едем. Да-да!
«Брюс, Брюс!»
На другой день началась эвакуация из-за ядовитого запаха. Повсюду разъезжали автомобили с надписью «УСВАК». Улицы патрулировали люди в костюмах из милекса, у многих – приборы для измерения вреда здоровью. Консультационная фирма, задумавшая эвакуацию, посадила небольшую группу прошедших компьютерный отбор добровольцев в полицейский фургон на автостоянке возле супермаркета. Полчаса люди тужились, пытаясь вызвать рвоту. Эпизод записали на видеокассету, которую отправили куда-то на исследование.
Три дня спустя ветер принес из-за реки настоящий ядовитый запах. Казалось, город замер в нерешительности, погрузился в глубокую задумчивость. Стал медленнее двигаться транспорт, сделались чрезвычайно учтивыми водители. Ни объявлений о каких-либо официальных мероприятиях, ни микроавтобусов и санитарных фургончиков, выкрашенных в спектральные цвета. Люди избегали смотреть друг другу в глаза. Раздражающее жжение в ноздрях, привкус меди на языке. С течением времени желание бездействовать вроде бы усилилось и стало непреодолимым. Некоторые утверждали, что вообще не чувствуют никакого запаха. С запахом всегда так. Некоторые делали вид, будто не замечают в своей пассивности никакой иронии судьбы. Они принимали участие в учениях по УСВАКу, а теперь спасаться бегством не желали. Некоторые интересовались причиной запаха, некоторые выглядели обеспокоенными, некоторые считали, будто отсутствие технического персонала означает, что беспокоиться не о чем. У всех начали слезиться глаза.
Часа через три после того, как мы их почувствовали, пары внезапно рассеялись, избавив нас от необходимости продолжать бесплодную дискуссию.
36
Время от времени я вспоминал об автоматическом пистолете «Цумвальт», спрятанном в спальне.
Настало время висячих насекомых. Белые дома с гусеницами, висящими на карнизах. Белые камни на подъездных дорожках. Если пройтись вечером по середине улицы, слышно, как женщины говорят по телефону. Когда теплеет, в темноте начинают раздаваться голоса. Женщины говорят о своих сыновьях-подростках. Какие взрослые, как быстро. Просто жуть. Как много они едят. Какие большие, когда в дверях встанут. В эту пору кругом полным-полно каких-то червяков. Ползают в траве, липнут к стенам, висят в воздухе, висят на деревьях и карнизах, липнут к оконным сеткам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114