– Я уверена, что впереди еще уйма времени, – сказала Бабетта, – иначе нас непременно поторопили бы. Интересно, с какой скоростью движутся воздушные массы.
Стеффи, тихо заплакав, прочла купон от рекламы мыла «Бэби Люкс». Это привело в чувство Денизу. Она пошла наверх укладывать за всех какие-то вещи. Генрих, перепрыгивая через две ступеньки, помчался на чердак за биноклем, картой дорог и приемником. Бабетта удалилась в кладовку и принялась собирать жестянки и банки с привычными жизнеутверждающими этикетками.
Стеффи помогла мне убрать со стола.
Двадцать минут спустя мы уже сидели в машине. По радио сказали, что жители западной части города должны направляться в заброшенный лагерь бойскаутов, где добровольцы из Красного Креста будут раздавать кофе и сок. Жителям восточной части следовало ехать по парковой дороге в четвертый район размещения, а там идти в ресторан под названием «Дворец кун-фу» – здание с флигелями и пагодами, где пруды с лилиями и живые олени.
Оказавшись одними из последних в первой из двух групп, мы влились в поток транспорта на главной дороге, ведущей за город, – убогой улочке с подержанными легковушками, закусочными, уцененными аптеками и четырьмя кинозалами. Дожидаясь своей очереди, чтобы выехать на четырехполосное шоссе, мы услышали, как усиленный громкоговорителем голос кричит где-то сверху и сзади, обращаясь к погруженным во тьму домам на улице платанов и высоких живых изгородей:
«Всем немедленно покинуть жилища! Токсическое явление, химическое облако!»
Автомобиль с громкоговорителем объезжал улицы района, и голос то делался громче, то затихал, то вновь нарастал. Токсическое явление, химическое облако. Даже когда эти слова замирали вдали, можно было расслышать модуляцию голоса, периодическую последовательность звуков. Видимо, опасность людей, выступающих публично, обязывает соблюдать некий ритм, будто в ритмизованной речи присутствует логичность, при помощи которой можно нейтрализовать любое явление, грозящее свалиться на наши головы, каким бы яростным и бессмысленным оно ни было.
Когда мы выбрались на шоссе, пошел снег. Нам почти нечего было сказать друг другу – еще никто до конца не верил в реальность происходящего, в нелепый факт эвакуации. Смотрели мы, в основном, на людей в других машинах, пытаясь по выражению их лиц определить, настолько сильно должны испугаться мы сами. Машины еле тащились по шоссе, но мы полагали, что скорость возрастет через несколько миль, там, где нет разделительного барьера, и поток транспорта, движущегося на запад, сможет занять все четыре ряда. Две встречные полосы были свободны, а это значило, что полиция уже перекрыла движение в нашу сторону. Обнадеживает. Во время массового бегства люди больше всего боятся, что облеченные властью лица давно сбежали, взвалив ответственность за возникший хаос на них.
Снегопад усилился, и машины стали двигаться рывками. В магазине «Все для дома» проводилась распродажа модной мебели. Из-за огромной, ярко освещенной витрины на нас изумленно глазели мужчины и женщины. От этого мы чувствовали себя глупцами, туристами, которые постоянно совершают какие-то нелепости. Почему они с удовольствием подбирают себе мебель, а мы, охваченные паникой, сидим в машинах, застрявших из-за снегопада? Они знают то, чего не знаем мы. В критические моменты истиной считается все, что утверждают другие люди. Никому положение дел не известно менее достоверно, чем вам самим.
По меньшей мере, в двух городах по-прежнему звучали сирены воздушной тревоги. Что могли знать те покупатели? Какие сведения побуждают их остаться, а перед всеми нами лежит более-менее свободный путь к безопасности? Я принялся нажимать кнопки приемника.
По сообщению радиостанции города Глассборо, поступила новая важная информация. Людей, уже оказавшихся в помещении, просили не выходить на улицу. О смысле этой просьбы оставалось только догадываться. Быть может, на дорогах огромные пробки? А может, в падающем снеге содержится ниодин «Д»?
Я продолжал нажимать кнопки, надеясь, что кто-нибудь выступит с разъяснениями. Женщина, назвавшаяся редактором по вопросам защиты потребителей, открыла дискуссию о заболеваниях, которые могут стать следствием непосредственного столкновения с воздушно-токсическим явлением. Мы с Бабеттой настороженно переглянулись. Она тотчас заговорила с девочками, а я убавил громкость, чтоб они не подумали, будто им и вправду угрожает опасность.
«Судороги, кома, выкидыш», – бодро перечисляла эрудированная особа.
Мы проехали мимо трехэтажного мотеля. Во всех комнатах горел свет, у всех окон толпились и глазели люди. Мы – процессия глупцов, не защищенных не только от действия ядовитых осадков, но и от презрительных взглядов других. Почему они не с нами, почему не сидят в теплых пальто за ветровыми стеклами с работающими дворниками, под неслышно падающим снегом? Нам страшно захотелось побыстрее добраться до лагеря бойскаутов, ввалиться в главное здание, плотно закрыть двери, взять кофе и сок и, свернувшись калачиком на раскладушках, дождаться отбоя тревоги.
Машины начали заезжать вверх, на покрытый травой склон у обочины, и образовался третий ряд угрожающе накренившихся автомобилей. Мы ехали в бывшем правом ряду, и потому нам оставалось только смотреть, как эти машины обгоняют нас, лихо проносясь мимо на небольшой высоте и отклоняясь от горизонтали.
Мы медленно подъехали к путепроводу и увидели идущих по нему людей. У них в руках были коробки, чемоданы и узлы из одеял. Люди двигались длинной вереницей, уходя в непроглядную вьюгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114