У избушки за тихой рекой
Встречу я постаревшую мать.
У отца даже брови седы —
Он обнимет, утешит меня…
Лучезарное утро среды,
Светом стань незакатного дня.
* * *
Мне вчера на прощанье сказали,
Что проходит со временем боль.
Вы ушли в незнакомые дали,
Вы забыли земную юдоль.
И когда все надежды померкли
Пред иною, ненастной порой, —
Я случайно увидел вас в церкви,
В бедной церкви за белой горой.
Вы стояли, как Божия матерь,
Что-то чудное слышалось вновь…
И взошел я на древнюю паперть,
Чтоб воспеть неземную любовь.
И лицо ваше вдруг озарилось
Красотою весны неземной…
Оказалось, все это приснилось
Пред осенней ненастной порой.
И давно голоса отзвучали,
Стали прошлыми – радость и боль…
Вы ушли в журавлиные дали,
Вы забыли земную юдоль.
* * *
Проплывут облака над рекою стадами,
Опустеет в ночи, затуманится брег.
Журавлиная Русь с голубыми садами
Позабудет навеки свой дом и ночлег.
И кому ее песни потом отзовутся
Средь бескрайних лесов да багряных одежд?
Никогда, никогда мне теперь не вернуться
В золотистую даль отшумевших надежд.
Распрощаюсь и я с молодыми годами
И с любимыми тоже расстанусь навек.
Журавлиная Русь с неземными садами
Вспомнит песней случайной мой тихий ночлег.
* * *
Безутешен отчий дом
В глубине ночных полей
И тоскует о былом,
О прошедшем все сильней.
Было это так давно:
Тайну время сторожит…
Затаенное окно,
Занавеска не дрожит.
Никнут в полночь тополя, —
Никого уже не позвать.
Будут лунные поля
Об ушедших вспоминать.
Забываясь нежным сном,
Радостью далеких дней…
Безутешен отчий дом
В тишине ночных полей.
* * *
Жизнь не прекрасна и не удивительна,
Она, скорей, цинично-холодна:
Обманет и хохочет заразительно,
Как мужу изменившая жена.
А мы порой надеемся мучительно,
Что вдруг подарит счастье нам она.
Все ждем – и на нее глядим почтительно,
От лживых слов пьянея без вина.
Она лишь улыбнется снисходительно,
Всю душу иссушая нам до дна.
Проходят годы – в ожиданье длительном,
А оглянешься – старость уж видна.
Она – непостоянством упоительна,
В ней ветреность беспечная видна.
И не прекрасна, и не удивительна,
Но быстротечна… и всегда – одна.
* * *
Никнет пламя вечернего сполоха,
Гаснет день в голубой высоте.
И молчит у дороги черемуха,
Как невеста, застыв в темноте.
Те надежды, что были потеряны,
Светят в душу огнями Стожар.
Нежной памятью дали овеяны,
Над полями закат, как пожар.
Словно слышу за рощею мглистою
Чей-то голос, до боли родной.
Ночь зовет тишиною росистою
И мерцает холодной травой.
Скоро, может быть, тучи развеются,
Веселей станет тем, кого ждут.
И от звезд тоже радостью греются,
Когда отчие дали зовут…
Жаль, что в спину стреляют без промаха
Тем, кто ищет свой путь в темноте.
Жаль – осыплется ночью черемуха,
О погибшей грустя красоте.
* * *
Зачем меня вы позабыли, бросили
В ненастной стороне – чужой, пустой?…
За одинокой и багряной осенью
Не видно нашей рощи золотой.
И вновь привычной болью увядания
Зовут просторы гаснущих полей.
Но не волнует тайна ожидания, —
От ожиданья только тяжелей.
Уж скоро ночи темные, бездонные
Раскинут крылья в ласковом саду.
И листья упадут на воды сонные,
Затеплит вечер синюю звезду.
И не отречься от багряной осени,
Не встретить утро в роще золотой…
Зачем меня вы разлюбили, бросили
В забытой стороне – чужой, пустой?
* * *
В угоду моде, часто слепо,
Ведем себя нехорошо,
И сами выглядим нелепо, —
Нескладно, жалко и смешно.
Мы примеряем брюки, шляпы
И полосатые носки,
Не замечая пошлость, ляпы,
Несоответствия куски.
Восторг… свершились перемены, —
Мы вновь в зените высоты.
Выходим гордо на арены, —
Фигляры, мимы и шуты.
У публики трясутся плечи,
От смеха ходит голова.
Мы говорим чужие речи,
Пустые, лживые слова.
О демократии, народе,
Что скоро станет хорошо…
В угоду раболепной моде
Ведем себя порой смешно.
* * *
Нет, я не обивал пороги,
Желая милости найти.
По непроторенной дороге
Брел часто в поисках пути.
Не обольщала взор столица —
Я слишком часто видел в ней
Самодовольных масок лица
Былых знакомых и друзей.
Ну что ж… мы все теперь при деле,
Пред каждым свой удел и высь.
Одни – в торговле преуспели,
Другие – в клерки подались.
И нет давно в мечту зовущих
Долин, где ночь и облака.
А ценность ныне всех живущих —
Размер и емкость кошелька.
О где же вы, друзья-повесы,
Готовые и жизнь отдать?…
Нужны вам ныне «мерседесы»,
В домах престижных есть да спать.
Мятежной юности дороги
Не манят, не зовут уйти.
Иные – дали и дороги,
Иные – цели и пути.
* * *
Словно Божия матерь,
Верой сыну служи.
И на лунную паперть
Свой поклон положи.
В глубине небосклона
Светел радостный лес.
Пусть сияет икона
С золотистых небес.
Где-то люди уснули,
Где-то свечи зажгли…
Корабли утонули,
Не увидев земли.
Помни… помни про верность,
Про любовь и покой.
И про белые вербы
За далекой рекой.
* * *
Я забуду твою красоту,
Яркий отблеск вчерашних огней.
Полюблю городов нищету,
Суету неприкаянных дней.
Это сказки – любовь на века.
Это в книгах – Отчизне служить.
Просто надо – застыть у окна,
Просто надо – о всем позабыть.
Знаешь, легче – нажать на курок,
В бедной церкви к распятью припасть,
Самому отсчитать себе срок,
На холодную землю упасть.
Чтоб постигнуть твою высоту,
Твою славу средь призрачных дней…
Я забуду твою красоту,
Блеск безумный фальшивых огней.
* * *
Нечаянная радость, —
Беспечных далей зной.
Молчит о чем-то август
За просекой лесной.
1 2 3 4