Но тут я заметил, что он оглянулся на миссис Грей, одарившую его одобрительным взглядом, и усомнился, что он завел этот разговор по собственной инициативе.
– Есть ли у тебя сумки, которые я могу взять, Чарлз? – спросила она. – Я не хочу, чтобы ты напрягался после езды.
– Бьюсь об заклад, девчонкам нравится этот автомобиль, – прошептал мне мистер Грей, тщательно следя за тем, чтобы его не подслушали.
Мой папа бросился вынимать Элли из машины и повел ее к цветочной клумбе. Но в кои-то веки он миновал яркие пурпурные цветы, которые, по моему мнению, были петуниями. Папу всегда расстраивало, что я не в состоянии отличить даже лютик от кактуса.
– Что ты об этом думаешь? – спросил он у Элли. Гордость переполняла его тщедушную фигурку. – Посадил специально для тебя, когда услышал о вас с Чарли. – На клумбе цвели различные цветы, образуя буквы «Ч» и «Э». Отцу явно передалось волнение мамы.
А папа постарел, подумалось мне. И волосы у него поредели.
Элли ласково ему улыбнулась.
– Они такие красивые, мистер Фортьюн! – Несмотря на близость наших семей, мы с Элли по-прежнему, как и детьми, не могли называть родителей друг друга по именам.
Между тем мистер Грей, обняв меня за плечи, повел к парадному входу.
– Наверно, теперь тебе не развернуться в полную силу, как раньше – ведь рядом моя дочка, – обратился он ко мне заговорщическим тоном.
Я парировал его удар:
– Да мне как-то и ни к чему, мистер Грей. Лучше Элли все равно никого не найти.
– А меня вот иногда тянет на волю, – вздохнул он, бросив взгляд через плечо на свою жену. – Кровь-то еще играет, знаешь ли. – Он встал передо мной в боксерскую стойку, норовя нанести удар в живот. – Рано еще списывать старика.
– И прекрасно, – бросила на ходу миссис Грей, облаченная в ярко-розовый брючный костюм. – А не то придется выбросить тебя на свалку истории.
Вначале ланч проходил довольно спокойно. Похоже, у них наступила редкая минута коллективного прозрения, и они осознали, что лучше на нас не давить. Возможно, сыграло свою роль то, что и я, и Элли всю неделю умоляли по телефону наших мам не касаться этой темы.
Поэтому мы пространно обсуждали нашу работу, и родители все время кивали, не всегда понимая, о чем идет речь. Разумеется, они были искренне счастливы, что мы оба стали юристами, процветаем и зарабатываем кучу денег. Это были три ключевых факта, которых было вполне достаточно, чтобы поделиться новостями со своими друзьями. А больше им и не хотелось знать. Странный мир «Баббингтона» был за пределами их опыта, да, впрочем, и не особенно их интересовал.
Когда мы с Элли иссякли, обе мамы поведали нам все местные сплетни, к которым, как они ошибочно полагали, мы с Элли питали интерес. С нашей стороны было бы непростительным высокомерием заявить, что нас не волнуют пикантные события на почте, однако это было так.
Позже, когда мы перешли в гостиную посмотреть по телевизору фильм о войне, подали чай. Моя мама, на моложавом лице которой появились морщинки от озабоченности, суетилась, передавая нам куски своего бисквита «Виктория». Мама Элли отщипнула кусочек и откинулась на спинку кресла со вздохом удовлетворения.
– О Салли, – сказала она. – Это твой лучший. И он так пропитан!
– О да, – с удовольствием согласился мой папа. – Вот это действительно пропитан так пропитан! – Когда-то он со всей серьезностью заявил мне, что в браке не существует проблем, которые нельзя было бы разрешить комплиментами по поводу хорошего куска бисквита.
Папа Элли прикончил большущий кусок.
– Некоторые люди понятия не имеют, каким должен быть настоящий бисквит, не правда ли? – заметил он.
– Это нелегко, – взволнованно произнесла мама. – Нужно практиковаться годами.
– А мы, счастливчики, пожинаем плоды, – заключил папа.
– Если чуть передержать в духовке, все будет кончено, – предостерегла мама. – Тогда это будет булыжник «Виктория». – Она загрустила при мысли о том, что подобная участь может постичь то, что так хорошо пропитано.
Мистер Грей кивнул с умным видом.
– Бьюсь об заклад, что если вы посмотрите слово «пропитанный» в словаре, то вы там прочитаете: «Съешьте кусок бисквита „Виктория" Салли».
– Вы не возражаете, если я так и сделаю? – осведомился папа, который не так уж часто острил, и потянулся за следующим куском под хихиканье наших мам, оценивших его юмор.
– Итак, Элинор и Чарлз. – неожиданно обратился к нам ее папа, – как обстоят деда с вашими отношениями?
– Прости? – сказала Элли, захваченная врасплох резкой сменой темы разговора.
– Что-что? – спросил я.
– Мы все здесь друзья, – вмешалась моя мама, усаживаясь на свое место и глядя на меня с обеспокоенным видом. – Просто мы все хотим знать, на каком мы свете.
– Мы все ни на каком свете, – ответила Элли, и голос ее звучал спокойно, но в нем послышались опасные нотки. – Единственные, кто имеет к этому отношение – это мы с Чарли. Когда у нас появятся какие-нибудь новости для вас, мы поставим вас в известность.
– Итак, вы планируете объявить о помолвке, не так ли? – Мама Элли пыталась оптимистично смотреть на вещи.
– Нет, не планируем, – ответил я. – Элли имеет в виду, что в настоящий момент вам нечего сообщить.
Пожалуй, юристу следовало бы более осторожно выбирать выражения.
– Значит, вскоре может быть объявлено о помолвке? – продолжила расспросы моя мама.
– Никаких свадебных колоколов, – твердо заявила Элли. – Никаких покупок обручальных колец. Никаких новостей. Никаких помолвок. Абсолютно ничего.
– Зачем же быть такой агрессивной? – жалобно спросила миссис Грей. – Вы же понимаете, почему нас это интересует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122