..
Бранчу понравилось, что она покраснела. Ямомото, конечно, профессионал. И более того, хочет произвести на них хорошее впечатление.
Доктор пропустила их внутрь. Тут оказалось не так холодно, как ожидал Бранч. Висевший на стене градусник показывал тридцать один градус по Фаренгейту. Час или два вполне можно поработать. Правда, здесь никого и не было. Вся работа выполнялась автоматически. Раздавался тихий ритмичный шорох. Ш-шш, ш-шш, ш-шш… Словно кто-то успокаивал ребенка. При каждом шорохе мигали светодиоды.
– Так ее убили? – спросила Вера.
– Нет, вовсе нет, – ответила Ямомото. – Взяли ее живой – с помощью сетки и веревок. Но капкан был ржавый. Развился сепсис, потом столбняк. Умерла до нашего приезда. Я привезла ее сюда в контейнере со льдом.
В помещении было четыре стальных прозекторских стола, на каждом – куб голубой желеобразной массы, рядом – аппаратура, каждые пять секунд производящая яркую вспышку.
– Мы назвали ее Доун, – сказала доктор.
Гости посмотрели в голубой гель – там она и была, замороженная и распиленная на четыре части.
– Мы уже наполовину компьютеризовали нашу цифровую Еву, когда нашли хейдла. – Ямомото указала на холодильники вдоль стен. – Тогда мы поместили Еву обратно в холодильник и тут же начали работать с Доун. Как видите, мы расчленили тело на четыре части и поместили каждую в специальный гель. Эти аппараты – криомикротомы. Каждые несколько секунд они снимают очередной срез толщиной полмиллиметра, а синхронизированная камера делает снимок.
– И долго оно тут находится? – спросил Фоули.
«Оно», а не «она», отметил Бранч. Фоули старался называть ее нейтрально. А Бранч, напротив, воспринимал ее как родственное существо. А как же иначе? Маленькая кисть с пятью пальцами, как у человека.
– Две недели. Сейчас тут работают лезвия и камеры. А через несколько месяцев у нас будет банк данных с двенадцатью тысячами изображений. Сорок миллионов байт информации на семидесяти лазерных дисках. С помощью мыши можно будет передвигаться по ее трехмерному изображению, изучать ее анатомию.
– А смысл?
– Понять физиологию хейдлов, – объяснила доктор. – Нам нужно знать, чем она отличается от человеческой.
– А этот процесс можно как-нибудь ускорить? – спросил Томас.
– Мы ведь даже не знаем, что ищем, не знаем, какие задавать вопросы. Мы не имеем права что-либо упустить. Сами понимаете, от мельчайшей детали может зависеть очень много.
Они разделились и подошли к разным столам. Сквозь прозрачный гель Бранч видел голень и ступню. Вот здесь капкан впился в кости. Кожа – белая, словно у рыбы.
Бранч отыскал верхнюю часть тела. Она напоминала алебастровый бюст. Из-под полуопущенных ресниц виднелись голубые глаза. Рот приоткрыт. Лезвие криомикротома двигалось на уровне шеи.
– Вы, наверное, видели много таких, – сказала доктор из-за плеча Бранча.
Голос у нее был строгим. Бранч придвинулся к столу и наклонил голову, почти сочувственно глядя на Доун.
– Они все разные, – сказал майор. – Вроде нас.
Возможно, она ждала от него другого. Большинство людей, видевших Бранча, не сомневались, что он постоянно жаждет крови хейдлов.
Ямомото заговорила мягче:
– Судя по зубам и неразвитому тазу, ей лет двенадцать-тринадцать. Разумеется, мы можем ошибаться. Нам не с чем сравнивать, поэтому мы вынуждены гадать. Очень трудно получить образцы. Казалось бы, если люди столько раз с ними сталкивались, мы тут должны ходить по колено в трупах.
– Странно, – заметила Вера, – они что – разлагаются быстрее, чем обычные млекопитающие?
– Это зависит от того, как долго они находятся на солнечном свету. Но дело в другом – тела обычно подвергаются надругательству.
Бранч заметил, что Ямомото старается на него не смотреть.
– То есть их расчленяют, или как?
– Гораздо хуже.
– Именно надругательство? – уточнил Томас. – Сильно сказано.
Ямомото подошла к холодильнику и выдвинула один из ящиков:
– А как еще назвать?
На металлическом поддоне лежал искалеченный скорчившийся труп – он напоминал мумию тысячелетней давности.
– Его поймали и сожгли неделю назад.
– Солдаты? – спросила Вера.
– Нет, представьте. Обычные жители города Орландо, штат Флорида. Люди напуганы. Возможно, это одна из форм проявления расизма. Отсюда и переход от страха к ненависти. Людям кажется, что нужно разделаться с врагом, даже если он уже убит. Может быть, они считают, что борются со злом.
– А вы? – спросил Томас.
Ее миндалевидные глаза погрустнели. Но она держала себя в руках. Конечно, Ямомото так не считала, ни как ученый, ни как человек.
– Мы предлагали вознаграждение за неповрежденные экземпляры, – сказала она. – И все равно получаем в лучшем случае вот такое. Например, этот – его поймали обычные служащие средних лет – бухгалтеры и программисты, которые играли в футбол на окраине города. Когда с ним покончили, от него остался только кусок угля.
Бранч видал и не такое.
– И так по всей стране. По всему миру, – пожаловалась Ямомото. – Мы знаем, что они появляются наверху. Их иногда видят – и ловят – где-нибудь в подземке или в сельской местности. Однако попытайтесь-ка заполучить неповрежденный труп. Задача не из легких. И это очень затрудняет исследования.
– Доктор, а зачем они, по-вашему, выходят на поверхность? А то ведь у каждого своя теория.
– Никто точно не знает. По правде сказать, я не думаю, что они стали подниматься чаще, чем на протяжении нашей истории. Просто люди начали больше обращать на них внимание, вот нам и кажется, что хейдлы выходят чаще. А в большинстве случаев тревога вообще оказывается ложной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173