– Никакого стука, – обещаю я. – Ты сможешь болтаться в Южной Флориде, сколько захочешь, и никто из головорезов Талларико больше тебя не потревожит. Я так прикидываю, ты с Фрэнком Талларико плотно работал…
– Чертовски плотно.
– Ага. И ты знаешь такие потайные места, про которые все эти новые и ведать не ведают.
Стюха пару секунд размышляет, но в его больших голубых глазах я уже вижу ответ. Он точно это знает. Очень хорошо знает.
– Пожалуй, что так, – отвечает бывший конь.
– Именно так, – говорю я. – И все, что мне от тебя требуется, это адрес.
Стюха запихивает остатки начоса себе в пасть и с коротким хрустом их проглатывает. Судя по всему, это помогает ему принять решение.
– Черт, хорошо, – выдавливает он сквозь пахнущую сыром слюну. – Я скажу вам, где мелкого ублюдка найти.
– Знаешь, что, Стюха, – говорю я, залезая в бумажник и вытаскивая оттуда три доллара – последнюю наличность, оставшуюся от ах какого щедрого и благородного аванса Фрэнка Талларико. – Давай-ка мы с тобой еще по тарелке начоса стрескаем.
17
Когда я часов через шесть вхожу в «Грязную дюжину», то выясняю, что название магазина верно ровно наполовину. Тогда как все здесь действительно грязное – по сути, здесь сплошная грязь, как в физическом, так и в пуританском смысле слова, – магазин на самом деле предоставляет выбор куда больший, чем какая-то жалкая дюжина наименований. Пожалуй, это одна из крупнейших точек торговли порнографией – как человеческой, так и рептильной, – какие мне до сих пор попадались. А ведь мне даже в Энчино доводилось работать.
Но это последнее место, где может прятаться Эдди Талларико – один из четырех адресов, на которые Стюха указал как на те логовища, куда обычно зарывался Фрэнк, когда снаружи становилось чересчур жарко. С первыми тремя вышла непруха – ни малейших признаков Эдди. Этот вариант я приберегал напоследок, отчасти потому что считал его слишком далеким, аж на 167-й улице, на чертовском расстоянии от лагеря Талларико, а отчасти потому что в последнее время старался держаться в стороне от секс-шопов. Большинство подобных рептильных точек в Лос-Анджелесе обычно имеют на своей площади торговца травами, а прямо сейчас лишнее искушение мне ни к чему. После того, как Норин унесло в океан, побуждение жевать было таким сильным, что я попросил Хагстрема хорошенько припрятать оставшиеся бутылки настоя и запереть их на два замка на тот случай, если мое желание нажраться пересилит всякую разумную мысль.
И вот я здесь. Брожу по проходам – пока еще в отделе млекопитающих. Просто невероятно, что эти обезьяны забавы ради друг с другом проделывают. Полки, отведенные под обычный секс, немногочисленны и удалены друг от друга. Большинство же наименований загибаются в то или иное извращение, а порой в три-четыре извращения сразу. «Бабули, которые любят транссексуалов», «Карлики под кнутом», «Я и моя любимая овечка» – и это далеко не самое впечатляющее, а просто более красочно оформленное.
Продавец там совсем еще мальчишка, лет ему от силы двадцать пять. Паренек пристроился на высоком табурете за прилавком – вывеска перед ним гласит: НА ВЗАИМНОЕ ЛЮБИТЕЛЬСКОЕ МОЧЕИСПУСКАНИЕ СКИДКА 20 % – и читает томик Камю. Надо полагать, пробиваясь через университет, чувак прикинул, что работа в секс-шопе – легкий способ зашибить пару-другую баксов, малость подучиться, а быть может, вдобавок завести новых и интересных друзей.
– Привет, – говорю я, пытаясь оторвать его от Камю. – А у вас тут что-нибудь еще есть?
– Типа чего? – отзывается парнишка, не отводя глаз от страницы.
– Не знаю, – говорю я. – Типа чего-то… с чешуйками.
Тут он опускает книжку, и в меня гневно упираются два карих глаза.
– Ты чего, извращенец долбаный?
– Что? Да нет, я просто…
Теперь уже продавец вовсю пылает праведным гневом.
– Здесь легальный магазин, приятель. Детей мы не держим и животных не делаем. А для тебя мне надо бы долбаную полицию вызвать.
Я невольно осаживаю назад – да, начало было выбрано явно не лучшее. Только теперь до меня доходит, что в запарке я забыл провести обонятельный тест. Тот факт, что здесь есть отдел для диносов, вовсе не означает, что хозяева магазина не могут нанять обезьяну-другую в качестве продавца или кассира.
Но тут сзади доносится запах сосны – я поворачиваюсь и с облегчением обнаруживаю, что здоровенный тип из наших подходит утешить университетского паренька.
– Порядок, Стивен, – говорит он, – дальше я им займусь.
– Вот и хорошо, – бормочет Стивен, возвращаясь к своему Камю. – Лучше бы ты его, Гарольд, совсем на хрен отсюда забрал. А то меня эти извращенцы уже до упора достали…
Тезка Папаши Дугана ведет меня в заднюю часть магазина по проходу, посвященному садомазохистским забавам с кожей, латексом и ремешками.
– Ты бы сперва проверял, а потом спрашивал, – укоряет меня продавец-динос. – А то моего работника совсем обломал.
– Весьма сожалею, – отвечаю я, – но я типа спешу.
– Как и весь остальной мир, – философствует он. – Земля очень быстро крутится. Не замечал? Нам сюда.
Через комнату отдыха для работников магазина Гарольд проводит меня в туалет, куда мы с ним вдвоем еле втискиваемся. С гигиеной там тоже не того, хотя все может объясняться близостью естественного запаха Гарольда.
– Дергай, – говорит он. – Три раза.
Я дергаю за ручку унитаза, пусть даже это и кажется мне совершенно напрасным расходом воды, а Гарольд тем временем нажимает на кнопку раздатчика туалетной бумаги. Слышится жуткий скрип, и стена за унитазом отходит на дюйм. Гарольд тянется туда и толкает кафельное покрытие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115