Он остановился на пороге: он был так потрясен, что вошел не сразу, он был потрясен, как обманутый муж, убедившийся в измене жены. Его душила непонятная злоба и такое волнение, что он сразу понял, как источено любовью его сердце. Все, что от него скрывали, и все, что он скрывал сам от себя, стало для него ясно, как только он увидел маркиза, расположившегося в этом доме на правах жениха!
В порыве гнева он сразу разглядел все то, о чем не хотел знать и о чем с ним не смели заговорить. Он не спрашивал себя, почему его не звали на все эти предсвадебные спектакли. Он угадал это; его посуровевшие глаза встретились с глазами графини, и та покраснела. Они поняли друг друга.
Когда он сел, все замолчали: его неожиданный приход парализовал приподнятое настроение присутствовавших; потом герцогиня обратилась к нему, и он отвечал ей прерывающимся, внезапно изменившимся, странно звучавшим голосом.
Он смотрел на всех этих сидевших возле него людей, возобновивших разговор, и думал: «Они меня надули. Они мне за это заплатят». Особенно он был зол на графиню и на Аннету, невинный обман которых он внезапно постиг.
Тут граф взглянул на часы.
— Ого! Пора ехать! — воскликнул он. И обратился к художнику. — Мы отправляемся на открытие сессии. Только жена остается дома. Не хотите ли поехать с нами? Я буду очень рад!
— Нет, благодарю вас. Ваша Палата меня не соблазняет, — сухо ответил Оливье.
Тут к нему подошла Аннета и со своим обычным игривым видом сказала:
— Поедемте, дорогой маэстро! Я уверена, что с вами нам будет гораздо веселее, чем с депутатами!
— Нет, нет! Вам будет весело и без меня. Догадываясь, что он раздосадован и опечален, она настаивала, желая быть с ним как можно приветливее:
— Ну, поедемте, господин художник! Я без вас не могу, честное слово!
— Э, вы обойдетесь без меня так же легко, как и все остальные!
Эти несколько слов вырвались у него так неожиданно, что он не сумел ни удержать их, ни смягчить их звучание.
Слегка удивленная его тоном, она воскликнула:
— Вот тебе раз! Он опять называет меня на «вы»! На губах его мелькнула та судорожная усмешка, которая выдает душевную муку.
— Рано или поздно, а придется мне к этому привыкнуть, — с легким поклоном проговорил он.
— Почему это?
— Потому что вы выйдете замуж, и ваш муж, кто бы он ни был, вправе будет заметить, что «ты» неуместно — У нас еще будет время обсудить это, — поспешила вмешаться графиня. — Но я надеюсь, что Аннета не выйдет за такого обидчивого человека, который станет придираться к вольности старого друга.
— Скорей, скорей одевайтесь! Мы же опоздаем! — кричал граф.
Те, кто собирался ехать с ним, встали и вышли после обычных рукопожатий и поцелуев, которыми герцогиня, графиня и ее дочь обменивались при каждой встрече и при каждом расставании.
Художник и графиня остались одни. Оба продолжали стоять у портьеры, за закрытой дверью — Садитесь, мой друг, — ласково сказала она.
— Нет, благодарю вас, я тоже ухожу, — почти грубо проговорил он.
— Но почему? — умоляюще вымолвила она.
— Потому что мое время, очевидно, миновало. Прошу извинить, что явился без предупреждения.
— Оливье! Что с вами?
— Ничего; я только сожалею о том, что расстроил эту увеселительную прогулку. Она схватила его за локоть.
— Что вы хотите этим сказать? Им пора было ехать, раз они отправлялись на открытие сессии. А я решила остаться. Напротив, вам, право же, что-то подсказало, чтобы вы пришли сегодня, когда я одна.
Он усмехнулся.
— Подсказало! Да, да, именно подсказало! Она взяла его за обе руки и, глядя ему прямо в глаза, еле слышно прошептала:
— Признайтесь, что вы ее любите! Не в силах больше сдерживать раздражение, он отстранился от нее.
— Да вы просто помешались на этой мысли! Она снова схватила его за руки и, вцепившись пальцами в рукава, принялась умолять его:
— Оливье! Признайтесь! Признайтесь! Я хочу знать правду, я уверена в этом, но я хочу знать!.. Я хочу!.. О, вы не понимаете, во что превратилась моя жизнь!
Он пожал плечами.
— Чего вы от меня хотите? Чем я виноват, что вы теряете голову?
Она не выпускала его, она тащила его в другую гостиную, ту, что была дальше, — туда, где их не могли услышать. Хватаясь за его пиджак, цепляясь за него, задыхаясь, она тянула его за собой Доведя до круглого диванчика, она заставила его сесть, чуть не повалила его, а затем села рядом с ним.
— Оливье, мой друг, мой единственный друг, прошу вас, скажите мне, что вы ее любите! Я это знаю, я это чувствую в каждом вашем поступке, я в этом не сомневаюсь, я умираю от этого, но я хочу услышать это из ваших уст!
Он все еще не сдавался, и она упала к его ногам. Голос ее стал хриплым — Друг мой, друг мой, единственный Друг мой, ведь вы ее любите, это правда?
Пытаясь поднять ее, он крикнул:
— Да нет же, нет! Нет, клянусь вам!
— Не лгите! Я так страдаю! — зажимая ему рот рукой, пролепетала она.
И, уронив голову ему на колени, разрыдалась Теперь он видел только ее затылок, густую копну светлых волос, в которых было уже много седины, и его пронзила бесконечная жалость, бесконечная скорбь.
Захватив полные горсти этих тяжелых волос, он насильно приподнял ее голову, и на него посмотрели безумные глаза, из которых ручьями текли слезы. Тогда он стал осыпать поцелуями эти мокрые глаза, повторяя:
— Ани, Ани! Дорогая, дорогая моя Ани! Пытаясь улыбнуться, она заговорила, всхлипывая, как ребенок, который задыхается от горя:
— Друг мой! Скажите мне только, что вы еще немножко любите меня!
Он снова стал целовать ее.
— Да, я люблю вас, дорогая Ани Г Она поднялась, села рядом с ним, опять взяла его за руки, взглянула на него и ласково сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74