– Он улыбнулся своей шуточке. – Не бойтесь, я не собираюсь уснуть здесь навсегда.
Жомар встревожился.
– Об этом месте рассказывают ужасные…
– Надеюсь, никто не сомневается в моей смелости.
Геолог поклонился.
– Напротив, я потрясен ею, мой генерал.
Мы послушно удалились, факелы поочередно ныряли в провал низкого туннеля, и вскоре наш командующий остался один в темном зале. Держась за веревку, мы осторожно спустились по наклонной Большой галерее. С потолка слетела летучая мышь и направилась в нашу сторону, но араб махнул факелом, и эта слепая тварь, почувствовав ток теплого воздуха, уселась обратно. Когда мы добрались до узкой шахты, ведущей к выходу, я уже истекал потом.
– Я подожду его здесь, – сказал Жомар, – а вы все можете двигаться дальше к выходу.
Мне только этого и хотелось. Когда мы наконец выбрались из пыльных и грязных недр пирамиды, день словно расцветился тысячами солнечных дисков, слегка затуманенных слетавшими с нашей одежды облачками пыли. В горле у меня пересохло, а в голове пульсировала ноющая боль. Найдя тень на восточной стороне этой махины, мы присели отдохнуть и выпить воды. Члены экспедиции, остававшиеся снаружи, уже разбрелись по развалинам древнего храмового комплекса. Наиболее любопытные отправились к соседним пирамидам. Часть народа, соорудив небольшие навесы, уже вовсю подкрепляла свои силы земной пищей. Несколько энтузиастов карабкались к вершине пирамиды, а более ленивые соревновались в том, кто дальше забросит камень на ее грань.
Я устало вытер лоб, остро осознавая, что ни на шаг не продвинулся в разгадке тайны медальона.
– Неужели всю эту огромную гору камня возвели ради трех маленьких комнат?
– Да, бессмыслица какая-то, – согласился Монж.
– У меня такое ощущение, что мы чего-то не замечаем.
– Остается только еще поиграть с числами, как говорил Жомар. Эта пирамида может оказаться загадкой, над которой человечество будет ломать голову веками.
Математик вытащил лист бумаги и принялся за свои собственные вычисления.
* * *
Бонапарт отсутствовал не меньше часа. В конце концов, услышав призывный крик, мы пошли ему навстречу. Как и мы, он появился из темноты грязный и ослепленный солнечным светом, отряхиваясь от густой пыли. Но когда мы подошли ближе, я увидел, что он сильно побледнел, его рассеянный взгляд затравленно блуждал, как у человека, внезапно вырванного из глубокого и тяжелого сновидения.
– Что вас так задержало?
– Разве меня долго не было?
– Час по меньшей мере.
– Странно. Время пронеслось, как один миг.
– И?
– Я лежал в саркофаге, скрестив руки, как те мумии, что мы видели.
– Господи!
– Я услышал и увидел… – Он тряхнул головой, словно хотел прояснить ее. – Или мне показалось?
Он покачнулся.
Математик поддержал его за плечо.
– Так что же вы услышали и увидели?
Бонапарт прищурился.
– Я увидел картины моей жизни, то есть, по-моему, это была моя жизнь. Я даже не уверен, прошлая или будущая жизнь мне привиделась.
Я так и не понял, зачем он оглянулся вокруг – то ли ища повод уклониться от ответа, то ли желая спросить о чем-то кого-то из нас.
– А какого рода картины?
– У меня… возникло очень странное ощущение. По-моему, мне лучше не рассказывать об этом. Лучше не… – Его взгляд остановился на мне. – Где медальон? – резко спросил он.
Он застал меня врасплох.
– Потерян, разве вы не помните?
– Нет. Вы заблуждаетесь.
Его серые глаза напряженно вглядывались в меня.
– Он утонул вместе с «Ориентом», генерал.
– Нет.
Он произнес это с такой убежденностью, что мы все встревожено переглянулись.
– Хотите выпить воды? – обеспокоенно спросил Монж.
Наполеон тряхнул головой, словно стряхивая наваждение.
– Больше не пойду туда.
– Но, генерал, что же вы могли увидеть? – вновь спросил математик.
– Давайте не будем говорить об этом.
У всех нас возникло чувство смутной тревоги. Я осознал, как сильно эта экспедиция зависела от ясного и энергичного ума Бонапарта, но сейчас он явно пребывал в оцепенении. Как любому человеку и лидеру, ему были присущи определенные недостатки, но его властная и сдержанная самоуверенность невольно увлекала всех нас. Он, подобно звезде и компасу, вдохновлял и направлял нашу экспедицию. Без него ничего этого не случилось бы.
Пирамида, казалось, насмешливо поглядывала на нас с высоты своей идеальной остроконечной вершины.
– Мне нужно отдохнуть, – сказал Наполеон. – Я хочу вина, а не воды. – Щелкнув пальцами, он приказал адъютанту принести флягу. И вновь повернулся ко мне. – Чем вы здесь занимаетесь?
Он что, вообще свихнулся?
– Простите?
Меня напугал его вопрос.
– Вы прибыли сюда из-за медальона и обещали объяснить назначение этой пирамиды. Потом вы заявили, что потеряли свою подвеску, и оказались неспособны выполнить другое обещание. Что я ощущал там? Это было электричество?
– Может быть, генерал, но у меня нет прибора для точного определения этой силы. Я в недоумении, как и все остальные.
– А я в недоумении от вас, американца, подозреваемого в убийстве. Вы пристроились к нашей экспедиции и повсюду шныряете, не принося никакой пользы! Я начал сомневаться в вас, Гейдж, а людям, потерявшим мое доверие, приходится здесь ой как несладко.
– Генерал Бонапарт, я всячески старался заслужить ваше доверие, как на полях сражений, так и в научных исследованиях! Какой прок от выдвижения сумасбродных предположений? Дайте мне время серьезно поработать над этими гипотезами. Идеи Жомара весьма интересны, но у меня не было времени оценить их.
– Тогда вы будете торчать здесь, в этой пустыне, пока не найдете нужные ответы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153