– Иногда забегает Вера, реже за соком приходит Настя.
– А голоса? Ты слышишь голоса?
Гурова сдерживалась из последних сил.
– К-какие голоса?
Внезапно Виолетта Сигизмундовна побагровела.
– Можете идти, Мария. На сегодня вы свободны.
– Но вы...
– Можете идти.
* * *
– Вот такой странный разговор произошел в сентябре. До сих пор не пойму, почему я тогда промолчала. Понимаешь, Катка, Виолетта неспроста задавала мне вопросы. Наверняка, теперь я в этом уверена на все сто, она, как и я, слышала голоса.
– Естественно, слышала, если спросила. Да... звучит пугающе.
– Согласна. А в последнее время они раздаются практически ежедневно.
Катарина облизала пересохшие губы.
– Они доносятся откуда-то сверху. – Гурова ткнула указательным пальцем в потолок. – Что говорят, разобрать невозможно. Секунд пятнадцать побормочут и затихают. А самое удивительное, что теперь Виолетта делает вид, будто ничего не происходит. Позавчера я собиралась отправляться к себе и снова услышала знакомое бормотание. На этот раз голос доносился из гостиной. На цыпочках прошла по коридорчику, высунула из-за угла голову и обомлела. Виолетта Сигизмундовна сидела на диване и как ни в чем не бывало читала журнал. Катка, а голоса не затихали. Я чуть не скончалась от страха.
– А дальше?
– Подошла к Горбачевой, спросила, не надо ли чего?
– А она?
– Она удивилась, что я еще в доме, похвалила за трудолюбие и пожелала спокойной ночи. Ты прикинь, Виолетта вела себя так, словно и не слышала этих противных приглушенных голосов.
Копейкина прошлась по спальне, остановилась у окна и, глядя на падающие с неба снежинки, тихо проговорила:
– Машунь, в любом случае проблема не в тебе.
– А в ком?
– Если Виолетта раньше слышала голоса, значит, они существуют на самом деле. Ну не могли же вы одновременно сбрендить.
– Она теперь нормальная, судя по всему, одна я с головой не в ладах.
– Ты упомянула Веру и Настю, они кто?
– Невестки Горбачевой.
– А сколько человек проживает в особняке?
– Трое. Они и проживают: Виолетта, Верка и Анастасия.
– Как так? Раз есть невестки, значит, должны быть и сыновья.
Мария убрала со лба прядь русых волос.
– Сыновья были, а теперь женщины вдовы.
– Боже!
– Они овдовели за несколько месяцев до моего появления в особняке. Бедная Виолетта Сигизмундовна, потерять двоих сыновей с разницей в пару месяцев. Ужасно!
– Несчастный случай?
– По-моему, да. Она однажды вскользь упомянула, что смерть ее мальчиков произошла нелепо. Как ты понимаешь, я не имею права влезать в дела, меня не касающиеся, и докучать хозяйке ненужными вопросами. Ката, Ката, я боюсь.
– Не паникуй.
– Тебе легко говорить, ты гномов не видишь, они тебя за руки не хватали.
– Что?
– Что слышала. Теперь, помимо слуховых и зрительных глюков, у меня начались глюки физические.
– Бред! Такого не бывает.
Машка усмехнулась.
– Ха! Еще как бывает, – она засучила рукав водолазки, вытянув вперед левую руку. – Ну и как впечатленьице?
Копейкина уставилась на средних размеров синяк на запястье подруги.
– Откуда, Маш?
– Оттуда. Меня гном за руку схватил. В прошлый выходной понеслась к знакомой бабке, она уже старая до невозможности и знает всякие фишки, как от злых духов избавляться. Короче, старуха мне посоветовала вооружиться ивовым прутом и в случае появления гнома садануть того три раза по лицу.
Катарина почувствовала, как у нее подкашиваются ноги.
– В среду гном появился, я застала его в коридоре. Ветка была при мне, я размахнулась, а он... схватил за руку и сильно сжал запястье. Какой там ивовый прутик, еле вырвалась, забаррикадировалась в кухне и тряслась, как осина на ветру.
– Это уже серьезно.
– А я про что толкую. Серьезней не бывает. Спятила я, Катка, точно спятила. Как считаешь, в поликлинику топать или сразу в психушку податься?
Копейкина молчала.
– Катуш, не томи, ответь.
– Не нравится мне твой рассказ, Машка. Но одно могу сказать совершенно точно: ты не сумасшедшая.
– А синяк, голоса, гном?
– Пока не знаю.
– Пока?
– Маш, а можно устроить, чтобы я тайком попала в особняк Сигизмундовны?
– Зачем тебе?
– Можно или нет?
– Да в принципе без проблем. С полпинка могу провести тебя на кухню и в домик для прислуги...
– Меня интересует лишь особняк.
– Объясни, куда ты клонишь? Что задумала?
– Знаешь, Розалия Станиславовна меня достала, я готова выброситься из окна. Ее вечные придирки меня доконали. А тут такая возможность подвернулась, естественно, я ее не упущу. Постараюсь выяснить, что за фрукт бродит по дому Горбачевой и оставляет синяки на руках моих подруг.
– Кат, страшно, вдруг ты тоже того... спятишь.
– Не боись, от пребывания в одном помещении с Розалией вероятность лишиться рассудка в десять раз больше.
Гурова неуверенно закивала:
– Я, конечно, рада, что ты взялась помочь, но...
– Договаривай.
– Не будет ли хуже, Кат?
– Уверена, хуже, чем сейчас, не будет. Говори, когда я смогу лицезреть воочию домишко Виолетты?
– Когда пожелаешь.
Копейкина задумалась.
– В среду.
– Хорошо. Я напишу тебе адрес, только ты машину оставь подальше от особняка.
– Машунь, ну кого ты учишь?
– Кат, а как будем действовать? Вдруг, когда ты появишься, гном не высунется или голоса заглохнут?
– Не загадывай, что-то мне подсказывает – я увижу гнома, услышу голоса и вообще узнаю много интересного.
Обсудив кое-какие детали, Гурова откланялась.
В гостиной Розалия, держа у уха телефонную трубку, заливалась соловьем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9