И поэтому Элис без колебаний по умеренной цене, да еще и в рассрочку, продал дачу Артему. Артем был на седьмом небе от счастья: ведь теперь его теща с апреля по сентябрь безвылазно сидела на даче, выращивая урожай овощей и фруктов и предоставив московскую жилплощадь для спокойного развития семейной жизни Артема. А в остальное время года Артем использовал дачу как место для уединенного мужского отдыха.
* * *
Артем довез меня до дачи на собственной машине, поэтому семьдесят километров по Горьковскому шоссе, невзирая на свою врожденную неприязнь к поездкам, я перенес легко.
Рядом с хорошо знакомым мне старым бревенчатым дачным домом Карсавиных выросла новенькая банька из цилиндрованных, сияющих лаковой желтизной бревен, крытая блестящим металлическим гофром. На коньке банной крыши, прямо над входом, я увидел отштампованный из листа алюминия силуэт петуха: мой подарок Артему, который я сделал ему во время трехдневного отмечания покупки дачи.
Пока Артем налаживал баню, я выгрузил привезенную снедь и подготовил мангал для шашлыка. Начали мы с легкого пива с такой же легкой закуской – памятуя о том, что перед баней нельзя перегружать организм. Артем нанизал мясо на шампуры, засыпал уголья в мангал, чтобы сразу же по окончании банного ритуала приступить к шашлычному священнодействию. Шампуры с мясом он разложил на столе застекленной веранды, чтобы поселковые псы не могли там похозяйничать. В углу веранды я разместил и наши алкогольные запасы: днем температура воздуха не поднималась выше десяти градусов – идеальная температура для водки и пива.
* * *
Честно говоря, я не любитель бани и потому большую часть времени сидел в углу на нижней полке, нахлобучив на голову войлочную буденовку и чувствуя, как уши мои от жара свиваются в трубочки. Зато Артем наслаждался банным удовольствием сполна: заставлял охаживать его березовым веником, выскакивал на улицу и с диким гоготом окунался в наполовину врытую в землю железную бочку с дождевой водой.
– Слава! Ну, ты и лошара! – с досадой воскликнул Артем, вваливаясь с улицы в предбанник. – Хоть бы раз окунулся! Ты не представляешь, что это за удовольствие! С разбегу, распаренным, да в ледяную водичку…! Вылезаешь – словно заново родился! Такое удовольствие! А ну, давай, быстро, разок окунись!
Легко подавив мое вялое сопротивление, Артем вытолкал меня на крыльцо бани. Но окунуться в холодную октябрьскую воду мне не было суждено. Выскочив на крыльцо, мы увидели зрелище, не оставляющее равнодушным ни одного человека: дом горел.
Багровые сполохи метались в окнах, дым уже валил из всех щелей, и попытаться потушить старое бревенчатое сооружение, очевидно, было бессмысленно.
– Да что за хрень! – возмущенно завопил Артем и сломя голову, в чем мать родила, бросился к дому. Я не последовал его примеру – в силу моего возраста голос разума во мне звучит сильнее. Хотя недоброжелатели указали бы в качестве главной причины моей нерасторопности тот факт, что горела не моя дача.
Я стоял на ступеньках бани, ежась от ледяного ветра и размышляя: бежать ли мне вслед за Артемом в одежде Адама или вернуться в предбанник, чтобы хотя бы натянуть джинсы и набросить на плечи куртку?
Впрочем, мои колебания длились недолго. Из-за угла дачи появился человек, одетый во все черное. Осенью темная немаркая одежда – дело вполне обычное, но человек этот, ко всему прочему, счел необходимым надвинуть на лицо вязаную шапку-балаклавку с прорезанными в ней отверстиями для глаз и рта. Дальнейшие его действия оказались не менее подозрительными, чем внешний вид: он коротким замахом забросил в ближайшее окно какой-то небольшой предмет. Зазвенело разбитое стекло, и почти сразу же в окне полыхнул багровый отсвет пламени.
Действия незнакомца не укрылись от взгляда Артема. Он заорал в его сторону нечто вроде: «Ах ты, бля! Урою!» Как нельзя более кстати, Артем как раз пробегал мимо штыковой лопаты, лежавшей на куче пожухлой картофельной ботвы. Он подхватил лопату и, держа ее наперевес, подобно античному метателю дротиков, устремился к поджигателю.
Тот оказался не робкого десятка, и зрелище бегущего ему навстречу голого спартанца его не устрашило. Он повернулся к Артему и вытянул руку с зажатым в ней длинным предметом. В первый момент мне показалось, что сейчас я увижу сеанс фехтования, с применением штыковой лопаты и обрезка водопроводной трубы. Но через мгновение в метре перед Артемом взлетел фонтанчик земли, и до меня дошло: это пистолет с глушителем!
До Артема факт появления на сцене огнестрельного оружия дошел едва ли не быстрее, чем до меня: мой друг метнул лопату в поджигателя и рыбкой нырнул за кучу ботвы. Поджигатель ловко уклонился от летевшей в него лопаты и направил пистолет в мою сторону. Я даже не успел осознать, что сейчас последует, а просто застыл столбом и зачарованно смотрел на бесшумную смерть, уставившую зрачок глушителя прямо в мое лицо.
Пуля пролетела над моей головой и с противным звоном ударилась о металл крыши. В следующий момент меня больно стукнул клювом по голове алюминиевый петух, сбитый пулей со своего насеста. Удар вывел меня из оцепенения: петух еще звенел, прыгая по ступенькам крыльца, а я уже лежал ничком в грязи между разрытыми картофельными грядками.
Октябрьская грязь со злорадным чваканьем приняла меня в свои ледяные объятья. Я лежал в ледяной жиже и ужасался: зачем мне, сугубо городскому и абсолютно цивилизованному человеку, понадобилось в эту гнуснейшую осеннюю погоду тащиться далеко за город, на чужую дачу?! Чтобы какой-то маньяк пристрелил меня, и я лежал бы, голый и грязный, под октябрьским дождем, переходящим в снег, дожидаясь отправки в районный морг?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13