Руиберрис обернулся, я тоже. Он с недоумением смотрел, как женщина, выкрикнувшая его имя, решительно подошла ко мне, протянула мне руку и обратилась ко мне, непонятно почему называя меня его именем: «Сеньор Руиберрис де Торрес». Это была сеньорита Анита, столь преданная Единственному. С ней была подруга, того же роста и тех же пропорций. У обеих на головах были шляпки, словно здесь был Аскот. В наши дни редко кто носит шляпы, и девушки выглядели довольно забавно. Я заметил, что Руиберрис чуть скривился, но это не помешало ему проявить к девушкам интерес – он не пропускает ни одной юбки. Я, впрочем, мало от него в этом смысле отличаюсь, разве что методы у нас разные. И к женщинам я отношусь по-другому. И интерес у меня пропадает раньше.
– Познакомьтесь: Виктор Франсес, – я кивнул на Руиберриса, – сеньорита Анита.
– Анита Перес-Антон, – поправила она. – А это Лали, моя подруга. – Она лишила Лали фамилии, как Отшельник лишил фамилии ее саму (он ведь нас друг другу так и не представил – мало того что он говорил всем «ты», он еще и хорошими манерами не отличался).
– Надеюсь, сегодня с вашими чулками все в порядке, – пошутил я (мне хотелось посмотреть, как она будет реагировать, она казалась сейчас не такой серьезной, как на работе). Она отреагировала прекрасно:
– Ну и опозорилась же я тогда! – засмеялась она, прикрыв рот рукой, и пояснила (подруге, а не настоящему Руиберрису): – Представляешь, у меня петля на чулке спустилась, и времени уже не было, чтоб переодеться перед встречей моего шефа с этим сеньором. Шеф должен был поговорить с ним о своей речи. Ну и кончилось тем, что чулок на глазах у всех совсем расползся. – И она жестом показала, до какого именно места расползся чулок, чуть приподняв при этом юбку, такую же короткую и узкую, как и в прошлый раз. Руиберрис, заметивший ее жест, предположил, наверное, что она рассказывает что-то неприличное. – Ты не представляешь! Чулок – сплошная дыра, и все делают вид, что ничего не замечают. Вот попала в переделку!
«Попасть в переделку» – это архаизм, но ведь она работала в таком месте, которое по своей природе является архаичным. Все больше слов выходит из употребления, этот процесс идет все быстрее. Я перебил ее:
– Кстати, работа уже закончена, завтра сеньор Тельес ее отвезет.
Услышав это, Руиберрис наконец-то все понял. Я думаю, после этого девушки заинтересовали его еще больше, хотя они и без этого его интересовали: чем старше он становится, тем отчаянней охотится за всем, что движется хоть чуть-чуть грациозно. Но если бы мы остались вчетвером, ему, без сомнения, досталась бы безродная Лали. Впрочем, больше одного-двух заездов нам в их обществе не выдержать (им в нашем тоже). Лучше договориться о встрече вчетвером как-нибудь в свободный вечер.
– Завтра? – переспросила сеньорита Анита, на миг снова превратившись в официальное лицо. – Вас что, не предупредили, что Страсбург отменяется? Я лично дала указание позвонить сеньору Тельесу и предупредить его. Неужели его не предупредили?
– Мы работали всю неделю, закончили только вчера, я ничего не знал, – ответил я, помолчав несколько секунд. – Может быть, сеньор Тельес забыл мне об этом сообщить. Он уже немолод, вы же понимаете.
Сначала мне стало жаль Тельеса, ведь он лишится возможности провести несколько часов во Дворце в понедельник, потом я подумал, что он, возможно, все знал, но скрыл, чтобы удержать меня при себе еще несколько дней. Написанный нами текст навсегда будет спрятан в стол – такие тексты пишутся для конкретных случаев. Эта мысль огорчила меня, хотя кто я, собственно, такой? Негр, призрак. «Бедный старик, – подумал я, – ему приходится хитрить, чтобы как-то разнообразить свою жизнь».
Вчетвером мы отправились к тотализатору. Я предупредительно поддерживал сеньориту Аниту за локоть, Руиберрис шел чуть позади и вынужден был беседовать с Лали.
– Сожалею, что вам пришлось работать напрасно, – сказала сеньорита Анита. – Но вам заплатят, не беспокойтесь, вам заплатят, как договаривались. Предъявите счет обязательно.
«Прямо как с моими сценариями, – подумал я, – я их пишу, но их не снимают. Что ж, по крайней мере, мне дают работу, я не бедствую, как другие». Сеньорита Анита уронила программку, я нагнулся, чтобы поднять ее, она тоже. Когда мы поднимали головы (она чуть медленнее, чем я), я воспользовался моментом и незаметно сбил ее шляпку, Я снова нагнулся, теперь уже для того, чтобы поднять шляпку, но перед тем как поднять, незаметно потер ее о пол, а потом начал громко сокрушаться по поводу того, как она испачкалась.
– Вот черт! – сказала она. Не знаю, посмела ли бы она сказать такое во Дворце.
– Какая жалость! Только взгляните, как она испачкалась! Пол здесь просто ужасный. Не беспокойтесь, я ее подержу, пока мы не найдем, чем ее почистить, Сейчас заезд начнется. К тому же вам без нее лучше.
И действительно, у нее было приятное округлое лицо и красивые черные волосы, но главное – не было этой ужасной шляпы (в некоторых вопросах я максималист).
Мы сделали ставки. Девушки поставили какую-то мелочь, мы – более значительные суммы. Они, должно быть, подумали, что мы богаты. Вообще-то, по нынешним меркам, мы не бедны, особенно я – я не такой ленивый, как Руиберрис, и мне приходится рассчитывать только на себя. Он давал советы безродной сироте, а я – придворной даме. Мы вернулись на трибуны. Девушки держали свои билеты так, словно это была большая ценность и они боялись ее потерять, а мы свои билеты сунули в нагрудные карманы, где обычно лежат носовые платки (я никогда не кладу туда платков, а Руиберрис – всегда, и всегда очень яркие).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114