Единственная вещь, которую он вспоминал часто и с радостью, это первый приезд в Москву, первые шаги по Красной площади. Какая улыбка сияла в тот момент на его лице, словно у болвана какого-то. А какое чувство охватило душу! Будто за спиной крылья выросли.
– Налейте мне кофе и плитку шоколада с пачкой вон того печенья, – сделал он заказ в вагоне-ресторане.
– Это все? – недовольно спросила женщина в белом чепчике, сидящая за первым столиком зала, на котором одиноко стояла пустая картонная коробка из-под жевательной резинки.
– Пиво у вас холодное?
– Только дорогое, – ответила она.
– Перед уходом я возьму три бутылочки, – сказал мужчина, отсчитывая деньги за кофе, шоколад, печенье. – Но только холодное!
Забрав часть заказа, он сел за одним из столиков дожидаться кофе. Его принесли через минуту в одноразовом стаканчике с одноразовым пластмассовым подобием ложечки, больше похожим на штуку, которой отоларинголог прижимает язык пришедшего на осмотр человека.
Толик проводил взглядом официанта в рубашке с засученными рукавами, распечатал упаковку шоколадки. Он предпочитал черный. Потом порвал бумажную обертку печенья.
Он слушал музыку из школьных лет, надламывая плитку шоколада, сдобное печенье и отправляя их в рот, размачивая там до жидко-вязкой консистенции, проглатывая, запивая небольшим глотком кофе. Иногда через вагон-ресторан проходили люди. Некоторые смотрели на цены и спешно удалялись, некоторые, с ворчанием, расплачивались, покупая то, без чего не могли вытерпеть (пиво, сигареты). Постепенно за соседними столиками стали появляться желающие перекусить горячими пельменями, подогретыми в микроволновке чебуреками, хот-догами, беляшами. Кое-кто заказывал вино. Толик слушал музыку и не спеша ел шоколад с печеньем. Лишь раз он вставал, чтобы повторить заказ кофе. Тогда же женщина в чепчике его спросила:
– Пиво для вас придержать? Сейчас народ пойдет, заберут!
– Придержите, – подтвердил он, заплатив за очередную порцию кофе.
Съев плитку шоколада наполовину, он позвонил Полине. Она сказала, что соскучилась и попросила возвращаться быстрее. Он заверил, что постарается, а потом рассказал о том, что делает. Она предложила ему поговорить с мамой, он согласился. Мать переживала, что он так спешно уехал. Голос у нее был бодрый, но слышалась в нем какая-то надломленность, словно воздух нагнетали в полость, имевшую трещину. «Мам, ты присматривай за Полиной. Я вынужден был поехать, поэтому я прошу тебя, следи за ней. Ты единственный человек на свете, которому я могу доверить заботу о ней», – произнес он, бросив небольшой кусочек шоколада в горячий кофе, наблюдая, как по поверхности расползается темно-коричневое, плотное пятно. Мать растрогалась, кажется, прослезилась и заверила его, что все будет хорошо…
Народу в ресторане стало слишком много. Было шумно. Даже музыку сменили. Теперь в магнитоле крутилась кассета с бодрыми блатными песнями. Толик спешно доел шоколад, печенье, допил кофе. Оставив мусор на столе, подошел к женщине в чепчике, спросил пиво. Та рассчитала его, вынесла три бутылки немецкого темного.
По дороге назад, в свое купе, он не думал ни о чем, лишь вспоминал улыбающееся лицо Полины, и по телу разливалось тепло. Его клонило в сон. Состав покачивался, несясь вперед, в столицу.
3
– Спасибо, Толян! – обрадовались студенты, увидев пиво, поставленное им на стол.
– Завсегда пожалуйста, – ответил он. – Вы меня очень насмешили, настроение подняли.
– Так, может, дернешь с нами? – предложил «Пузо» с изрядно помутневшим взором.
– Нет, пацаны, – отрицательно мотнул головой мужчина. – Я спать хочу, если по правде. Не возражаете, если верхнюю полку займу?..
– Без базара, – встал и качнулся «Очки». – Я сейчас у себя все приберу.
– Я только подушку свою возьму, – добавил дизайнер, посмотрев, как вдали за окном проплывает лес.
– Ты спи, а мы тихонько посидим поокаем, – ляпнул «Еж», выглядевший самым трезвым из всей компании.
Сдерживая смех, Толик залез на полку «Очков», подложил под подбородок подушку, уставился в окно. Наблюдая за однообразным пейзажем, слушая разговор студентов, он заснул. Ничего ему не снилось. Просто тьма вокруг и безмыслие. На самом-то деле за время отдыха он видел не один сон, просто ничего не запомнил, а в памяти осталась лишь чернота да стук колес по рельсам: «ты-дых», «ты-дых».
Проснулся он тоже в темноте. Даже подумал, открыв глаза, что продолжает спать. Но голоса, доносившиеся снизу, редкие смешки убедили его в том, что происходящее явь. Судя по звукам, к студентам присоединились девицы. Позже Толя понял, что их две, они тоже молоды и едут с Москву отдыхать. Все переговаривались тихо, видимо, не желая будить спонсора стола.
– Вообще в нашем мире много странного происходит, – почти шепотом рассказывала девушка с приятным, чуть хриплым голосом. – Я иногда не верю в то, что слышу, хотя точно знаю, что мне не врут. Вот, например, сглаз!
– Меня в детстве сглазили, – перебил ее «Еж», но после непродолжительного шума и просьбы второй девчонки «Не перебивай, пожалуйста» он замолчал.
– Так вот. Сглаз с точки зрения православное религии – нонсенс, но он есть! Даже Саша на собственном опыте знает. Но как такое возможно?
– Так же, как и целители всякие! – «вышел на сцену» «Пузо», еле ворочающий языком. – Вот моя двоюродная сестра ездит к бабке лечиться, а в больницу ни ногой. Она говорит, что там людей только калечат, а старуха, мол, умеет и знает.
– Она за деньги лечит? – спросила девчонка с хриплыми нотками в голосе, все больше нравившимися Толику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137