Зайдешь?
Хуан Антонио зашел и прикрыл за собой дверь. Даниэла вглядывалась в его измученное страданиями лицо.
– Ты хотел мне что-то сказать? – спросила она.
– Да, я люблю тебя, – ответил он.
Моника сидела в саду на скамейке. Хуан Мануэль лежал в коляске и разглядывал огромные цветы, склонявшиеся к нему сверху. Настроение у Моники было чудесное. Она радостно улыбнулась неожиданно появившейся Джине. Вслед за Джиной вышла Мария.
– Я пойду согрею еду для малыша, – предупредила она Монику.
Та кивнула и извиняющимся голосом сказала Джине:
– Я была бы счастлива всегда кормить его грудью, но, увы, у меня мало молока.
– А Хуан Мануэль только и делает, что ест, – подхватила Мария и, помолчав, добавила: – Тебе лучше пока побыть здесь. Пусть мама с папой объяснятся наедине.
Джина села рядом с Моникой.
– Я вышла оттуда на цыпочках, чтобы Даниэла и Хуан Антонио не заметили меня. Было бы чудесно, если бы они помирились.
– Да уж, – вздохнула Мария. – Дай-то Бог!
– Они хотя бы перестали ругаться, а это уже хороший признак, – сказала Джина и засмеялась: – Поеду-ка я к своим детям, а то, глядя на тебя, и во мне взыграл материнский инстинкт.
Моника заговорщицки подмигнула ей:
– Вы с Фелипе – отличная пара, Джина.
– Да, да, – подтвердила Мария.
– Я со всеми хорошо смотрюсь! – гордо вскинула голову Джина.
Все расхохотались. Даже младенец в коляске улыбнулся, уловив хорошее настроение взрослых.
– Вот нелегкая принесла! – с досадой сказала вдруг Моника.
В сад вошел Алехандро. Он поздоровался с женщинами. Моника недовольно отвернулась. Мужчина озабоченно посмотрел на нее.
– Скажу тебе откровенно, что я не могу жить без тебя, Даниэла, – страстно сказал Хуан Антонио.
– Ты должен был обо все подумать намного раньше, – качала головой она.
– Ты права, я знаю, но прости меня, прошу тебя, прости меня.
– Почему я должна простить тебя? – тихо спросила Даниэла.
Хуан Антонио набрал в легкие побольше воздуха и произнес взволнованную и сбивчивую тираду:
– Потому что я думаю, мне кажется, – может быть, из тщеславия, не знаю, – мне кажется, что ты по-прежнему любишь меня.
Даниэла молча смотрела на него, но не возражала.
– Пусть я ошибаюсь, – продолжал он. – Во всяком случае, моя жизнь в твоих руках.
– Хуан Антонио, – неуверенно начала Даниэла. – Я хотела бы…
Он прервал ее:
– Даниэла, я не говорю, что это легко, я не уверен, что все может стать, как прежде, но дай волю своим чувствам, позволь себе любить меня, и мы сможем все начать сначала.
В этот момент появился Алехандро.
– Не помешал? – спросил он, увидев Даниэлу с бывшим мужем.
– Честно говоря, помешали, – не слишком вежливо сказал Хуан Антонио.
– Нет, нет, – произнесла Даниэла. – Проходи, Алехандро.
Хуан Антонио раздраженно смотрел на вошедшего.
В саду остались три женщины. Моника, как бы извиняясь за свое поведение, сказала:
– Алехандро, может, быть, и хороший человек, но он мне не отец. Пусть я эгоистка, но я не желаю, чтобы он жил в нашем доме.
– Отец есть отец, – вздохнула Джина.
– Смотрите, кто пришел! – всплеснула руками Мария.
– Кто? – удивилась Джина и, посмотрев на дорожку, встала: – Давай-ка исчезнем, Мария.
Обе женщины поспешили удалиться, а ошеломленная Моника увидела Эдуардо.
– Алехандро делает ткани для моей коллекции, – объяснила Даниэла. Ей не хотелось, чтобы Хуан Антонио неправильно истолковал ее отношения с вошедшим. – У него большое предприятие.
Но Хуан Антонио не собирался играть в светскость.
– Лучше я пойду, чтобы не мешать вам обсуждать ваши… ткани. Надеюсь, мы еще поговорим, Даниэла. До свидания.
Он вышел. Алехандро проводил его испытующим взглядом и сказал:
– Похоже, я не просто помешал, но и вообще явился некстати.
– Алехандро, не будем об этом, – положила руку ему на рукав Даниэла.
Она села. Фабрикант встал перед ней.
– Ты собираешься простить его, верно? – спросил он. – И забыть, как он с тобой поступил?
Даниэла отрицательно покачала головой. Но в этом движении не было уверенности.
– Кончится это тем, что ты снова споткнешься о тот же камень, – горячо произнес Алехандро. – Ты не можешь сделать новую ошибку.
– Хуан Антонио много страдал, – сказала Даниэла. – Я думаю, он изменился.
Алехандро умоляюще протянул к ней руки:
– Дай мне шанс, Даниэла.
– Господи, да что же это такое! – в отчаянии воскликнула она. – Все умоляют меня дать им шанс! Пойми же, любовь – это совсем другое. Ты или любишь, или не любишь – вот и все!
Фабрикант потер рукой лоб:
– Беда в том, что ты никак не можешь вырваться из воспоминаний…
– Я не хочу говорить об этом! – прервала его Даниэла.
Алехандро безнадежно махнул рукой и сел в кресло.
– У тебя не сложилась жизнь с ним, как у меня не сложилась жизнь с моей женой. Но нельзя всю жизнь думать о них!
– Я не хочу говорить об этом! – строго повторила Даниэла.
Моника встала и без улыбки сказала:
– Похоже, они решили оставить нас вдвоем.
Эдуардо, вглядываясь в дорогое для него лицо, отозвался:
– Я знал, что ты не позвонишь мне, поэтому решил прийти сам. Я не мог спокойно сидеть на месте, зная, что ты вернулась. Мне многое нужно тебе рассказать.
– Лало, я очень переживаю из-за Рубена, поверь мне.
Эдуардо опустил глаза.
– Для нас это был страшный удар. Особенно из-за того, что виноват во всем… – он замялся, – твой муж.
– Это ужасно, – тихо сказала Моника.
Эдуардо спросил:
– Ты не хочешь показать мне своего сына?
Моника взглянула на него и, увидев добрую улыбку Лало, вынула Хуана Мануэля из коляски.
Эдуардо долго разглядывал малыша, пытаясь определить, на кого тот похож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151