Он немного опасался, что, увидев друг друга, бывшие влюбленные оскорбятся. Но все прошло на удивление спокойно. Похоже было, что они решили стать просто друзьями. Сония поведала, как Долорес катала ее на своем мотоцикле.
– Лолита просто прелесть. Я ее очень люблю, – сказала она.
– Да, мама говорила, что виделась с тобой, – кивнул Мануэль.
– Она меня сумела развеселить, хотя я была в тот день страшно подавлена.
– Я сам убедился, что детям с ней веселее, чем на аттракционах в парке, – улыбнулся Хуан Антонио.
– Мне бы хотелось почаще видеться с ней, – вздохнула Сония. – После ухода Рамона мне так одиноко.
Хуан Антонио встревожился. Мужчины переглянулись. Мануэль спокойно сказал:
– О Рамоне я судить не могу, а вот об одиночестве – да. С тех пор как умерла Ракель, я чувствую, что переменился. И прежним мне уже не стать.
Грусть охватила всех троих. Но на душе у них было не так тяжело, как раньше – может быть, оттого, что каждый из них, будучи одиноким, почувствовал вдруг боль другого.
Херардо беспокоила судьба Моники. Видел он и то, что Эдуардо по-прежнему любит девушку. Он всем сердцем хотел помочь им обоим, но не знал, что предпринять.
– По правде говоря, я не возьмусь сейчас давать советы, – сказал он, отрываясь от экрана телевизора. – Возможно, Монике необходимо побыть одной. Не случайно же она исчезла.
– Я не могу не думать о ней, папа, – произнес Эдуардо.
– Любовь есть любовь, – вздохнул Херардо. – И если ты любишь ее, как прежде…
– Я никогда ее не забуду, – прервал его Эдуардо. – Если бы еще не этот ребенок, его ребенок…
Херардо внимательно посмотрел на него:
– А ты не думаешь, что можешь стать для этого ребенка отцом? Если она опомнилась и хочет вернуться к тебе…
Эдуардо снова не дал ему закончить.
– Я не уверен, что готов к этому. Но о чем тут говорить. Боюсь, она относится ко мне, как к доброму другу, и только.
Он встал и пошел к себе в комнату.
Алехандро, из головы которого не выходил дневной инцидент, заехал к Даниэле. Но той не было дома. Джина радушно встретила его и пригласила в гостиную. Ей хотелось прощупать фабриканта…
– Даниэла поехала к подруге своей дочери, – объяснила она.
– Вот как? Значит, она все-таки решила отыскать… Монику?
– Она ведь прежде всего мать, – сказала Джина. – Ах, Алехандро, Даниэла – самая благородная женщина в мире.
– Да, я уже заметил это, – подтвердил гость.
– Между нами говоря, – подмигнула Джина, – она тебе нравится?
От неожиданности Алехандро не сразу нашелся, что сказать.
– Знаешь, для меня было сильным потрясением, когда я понял, что собой представляет моя жена. Честно говоря, я совсем разочаровался в женщинах. Но благодаря Даниэле я переменил свое мнение.
– Ты не ответил на мой вопрос, – Джина была настойчивой. – Она нравится тебе?
– Да, – признался Алехандро. – Но я знаю, что она может быть для меня только другом.
– Сейчас она и думать не хочет о любви, – сказала Джина. – Но со временем… Как знать? – заговорщически произнесла она.
Даниэла действительно переступила через свою гордость и поехала к Маргарите. Она не выдержала: Монике необходима была помощь. Маргарита обрадовалась, увидев мать своей несчастной подруги.
– Я всегда полагала, что мы с тобой хорошие приятельницы, – сказала Даниэла.
– Да, – кивнула девушка. – Но мне было стыдно обращаться к вам из-за Рамона.
– Я очень люблю Сонию, и мне жалко, что так вышло, но в жизни не все бывает, как хотелось бы.
Маргарита виновато опустила глаза.
– Я пыталась бороться с собой. Но наши с Рамоном чувства оказались сильнее.
Даниэла вздохнула.
– Отношениям Сонии с Рамоном уже давно пришел конец. К сожалению, Сония не желает это признать.
– Я так благодарна вам, Даниэла, – сказала Маргарита. – Вы на самом деле удивительная женщина.
Но та досадливо поморщилась:
– Я в этом не уверена. Слишком часто я веду себя как гордячка, а это никуда не годится. Ну ладно, дело не в этом, я приехала, чтобы узнать, где Моника. Я очень боюсь за нее.
– Я тоже беспокоюсь за Монику, – сказала девушка. – Но, увы, мне неизвестно, где она. Надо надеяться, она объявится сама. В конце концов ей должно надоесть одиночество. Жизнь – суровый учитель.
– Да, это верно, – подтвердила Даниэла. – Что ж, будем ждать и умолять Господа, чтобы Альберто не нашел ее раньше нас.
Она обняла Маргариту. Та попрощалась с ней, плача. Глаза Даниэлы оставались сухими, но в душе у нее была настоящая буря.
А между тем та, о ком беспокоились столько людей, находилась в роддоме.
– Мальчик, сеньора! – торжественно объявил врач под оглушительный плач ребенка.
Дениз и ее мать сидели в холле. Медсестра вышла к ним и радостно произнесла:
– Родился! Чудесный мальчик!
Мать и дочь, плача, обнялись.
– Бедная Моника, она так боялась, – сказала Ромелия, вытирая слезы. – Я думаю, надо сообщить ее семье. Даже если она против.
– Да, так будет лучше, – согласилась Дениз. – Я сейчас же пойду и позвоню Маргарите – пусть она передаст все матери Моники.
– Мы должны что-то сделать для Моники. Она все время очень грустная. Так нельзя. Семья ей сейчас просто необходима.
Хуан Антонио был мрачнее тучи. Летисия пришла к нему на работу за деньгами и вела себя так, как будто ничего не произошло.
– Вот деньги, – сказал он, не глядя на нее. – Тебе совершенно ни к чему приходить за ними самой. Я буду присылать их.
Летисия, с лица которой не сходила улыбка, возразила:
– У меня по крайней мере раз в месяц будет предлог видеть тебя.
– Нам незачем видеться. Мы все обсудили, – холодно произнес Хуан Антонио.
Летисия подошла к нему.
– Через три месяца родится наш ребенок, – а это не пустяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151