– Ну что? – спросил Федерико.
– Он мне угрожал. Ничего другого он не умеет, – мрачно сказал Эдуардо.
Даниэла сидела в гостиной с книгой в руках, но никак не могла сосредоточиться на чтении. Она даже обрадовалась, когда вошедшая Мария отвлекла ее вопросом по хозяйству.
– Никак не могу отвлечься от мыслей о Монике, – сказала она.
– Разыщите ее, сеньора!
Даниэла замахала руками.
– Я вам объяснила, почему не могу сделать этого!
Мария подошла к ней.
– Она неразумная, капризная девочка. Но вы-то нет! И вам известно, что именно сейчас вы нужны ей, как никогда!
– Вот в этом я не уверена. Боюсь, она не пришла ко мне потому, что я для нее слишком мало значу. И пусть она не с Альберто – она предпочитает быть одна, а не со мной.
Мария вышла, прижимая платок к глазам. Даниэла отложила книгу в сторону и задумалась. Ей вдруг показалось, что она ведет себя, как Джина с Фелипе.
Утро было солнечным, но Фелипе это не радовало. Мысли у него были тревожными. Он спустился по лестнице, чтобы дать распоряжения рассыльному адвокатской конторы, и вдруг увидел Джину, которая стояла в холле, прислонившись к стене. Не задумываясь, словно их последняя перебранка и не прерывалась, он сказал:
– Привет! Я не думал, что ты придешь так быстро.
– Я просто умираю от желания увидеть тебя, – язвительно ответила Джина.
– Понятно, – в тон ей продолжал адвокат. – Ты сходишь с ума от любви ко мне и пришла умолять о прощении.
– Ах ты, мой ясновидец! Ты, верно, хочешь, чтобы я встала на колени и поцеловала тебе ноги. Я так и сделаю.
Она подошла к Фелипе и ударила его в солнечное сплетение. Он сморщился от боли.
– Если ты пришла, чтобы драться, ты могла бы оставаться дома, – отдышавшись, сказал адвокат.
– Я хотела бы изувечить тебя! – яростно прошипела Джина. – Никто и никогда не оскорблял меня так, как ты!
– Ты ничего другого и не заслуживаешь! Можешь катиться ко всем чертям вместе со своим тупым немцем.
Джина, сердясь на себя и на Фелипе, сказала:
– Я не поехала с Хансом, но вовсе не из-за тебя, а из-за своих детей и потому, что мне не хотелось в Европу, понял?
– А! – засмеялся адвокат.
– Заткнись! – в сердцах крикнула Джина, стукнув его сумочкой.
– Просто Ханс все обдумал и не захотел показывать тебя своим друзьям. Именно это он и сказал мне на прощание.
– Берегись, мой дорогой! Над Джиной Рейес никто не смеет издеваться! – угрожающе произнесла женщина и направилась к выходу.
Фелипе засмеялся ей вслед. Он подумал, что приход Джины – добрый знак. А к войне с ней он привык.
Мария вошла в столовую и, убедившись, что еда стоит на столе нетронутой, всплеснула руками:
– Сеньора! Вы так ничего и не ели!
– У меня нет аппетита, Мария, – мрачно ответила Даниэла.
– Мне это совсем не нравится. Вам надо немного развлечься.
Даниэла подняла глаза от узора на скатерти, который она все время разглядывала, не зная, зачем.
– Мне не до веселья, Мария. У меня не осталось надежды на лучшее, а без надежды нельзя жить.
Служанка озабоченно смотрела на нее.
– Сеньор Алехандро вам не нравится? – спросила она.
– Ой, Мария, хоть вы не начинайте об этом, – с досадой сказала Даниэла – Джина уже надоела ей своими намеками на страсть фабриканта.
– Да нет, сеньора, я только спросила.
– Алехандро – прекрасный человек, но я не могу полюбить никого, кроме Хуана Антонио, – задумчиво произнесла Даниэла.
После неудачного, как ей казалось, разговора с Даниэлой Сония поехала к Хуану Антонио. Ей хотелось спасти Монику. Брат был поражен, услышав ее рассказ.
– Ни за что бы не поверил, если бы это сказала не ты, – покачал он головой, – Сколько же времени понадобилось Монике, чтобы понять, что за тип этот Альберто!
– Я надеюсь, она придет к Даниэле, – вздохнула Сония и отставила недопитую чашку кофе. – А может быть, и Даниэла возьмет инициативу на себя.
Хуан Антонио закусил губу и наморщил лоб.
– Даниэла права, Моника сама должна сделать шаг нам навстречу. Во всяком случае, навстречу Даниэле. Меня-то она, должно быть, и знать не желает.
Сония обняла брата.
– Я уверена, что у вас троих все наладится, – сказала она. – Не знаю, почему, но я чувствую, что все будет хорошо.
Хуан Антонио печально взглянул на нее. Ему, напротив, казалось, что ничего хорошего не будет.
Заехавший к нему через час Мануэль не поддержал его в мрачных мыслях. Он, как всегда, был очень рассудителен и видел все довольно ясно.
– Не мучай себя. Этот человек для Даниэлы ничего не значит. Джина ляпнула это для того, чтобы досадить тебе.
– Я в этом не уверен, – нахмурившись, сказал Хуан Антонио. – Когда я спросил о нем Дору, она посоветовала обратиться прямо к Даниэле.
– Но вмешиваться в их отношения тебе нельзя, – поднял палец Мануэль.
– Да, знаю, – недовольно ответил Хуан Антонио и прошелся по комнате. – Но, по крайней мере, Моника бросила этого негодяя.
Он сел и стал раскачиваться взад-вперед.
– Я бы на твоем месте разыскал ее, – посоветовал Мануэль.
– Нет, – болезненно поморщился его друг. – Она не станет со мной разговаривать. Вспомни, как она вела себя все это время. Лучше подождать немного.
Переживания сделали Хуана Антонио мудрее. Впрочем, дураком он никогда и не был. Лишь страсти, перед которыми он был бессилен, заставляли его иногда делать необдуманные шаги – словно злой рок толкал его… Он чувствовал себя очень одиноким, но в этой боли незаметно для него рождался новый человек.
Мануэль, умный, но несколько сухой, сделал неожиданное предложение:
– А почему бы тебе не пожить с Сонией?
– Мануэль, я, кажется, уже слишком большой мальчик, чтобы жить с сестрой! – воскликнул Хуан Антонио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151