– Не можете вы образумить ее?
– Джулиана со мной не разговаривает.
– А с вами? – обратился он к Роз. – Вы ее сестра.
– Со мной она тоже не разговаривает, – грустно сказала Роз. – Знаю, это глупо, но это так.
– Значит, предложение действительно серьезное.
– Похоже на то. – Роз грустно улыбнулась в пустой бокал. – А я поклялась себе никогда больше не выходить замуж.
– Ну это зря.
– Кто бы говорил, сам никогда не был женат, – неожиданно разозлилась она.
– Извините. – Мысли его приобрели другое направление. – Мне не понадобится оставаться в Альп-де-Монтезье?
– Вы останетесь на несколько недель, – сказал Эрхард. – Можете взять отпуск?
Отпуск. Хорошенькое дело. С Роз? Никогда не встречал такой удивительной женщины. Сногсшибательной.
– Пожалуй, смогу. А вы? – обратился он к Роз. – Как надолго вы можете бросить вашу ветеринарную практику?
– На год, – ответил вместо нее Эрхард. – По меньшей мере. Сожалею, Роз, но от вас требуется больше, чем от Ника. Вы первая из претендентов. Разве что-нибудь случится с Джулианой…
– Ничего не должно случиться, – Роз вздрогнула. – Не волнуйтесь. Мне все равно придется закрыть клинику. Есть… причины.
– Думаю, возможность годик поиграть в принцессу выглядит заманчиво, – рискнул высказаться Ник.
Роз нахмурилась.
– Вы перешли к оскорблениям.
Как она сказала? Не так уж часто представляется возможность творить добро в широких масштабах.
Она встретила его взгляд с холодным безразличием, даже презрением. Он опустил глаза на ее руки. Вот еще отличие – громадное отличие – от женщин, с которыми он встречался раньше. Ее руки явно успели хорошо поработать.
Роз тоже смотрела на его руки, и внезапно он понял, о чем думает она. У него были руки юриста. На них следов тяжелой работы не осталось.
Возможно, она и заслужила годик отдыха, подумалось ему. Все-таки потеряла мужа…
В дальнем конце ресторана ожил оркестр. К удивлению Ника, Эрхард встал. Но не танцевать.
– Нет, – сказал он, когда Ник поднялся тоже. – Прошу прощения. Я не совсем здоров. Вы меня извините… Может, пока потанцуете?
– Я не… – начал Ник, но Эрхард покачал головой.
– Мои информаторы сообщали, что танцуете. И Роз тоже. – Эрхард неуверенно улыбнулся им обоим. – Простите меня. – Прижав к губам салфетку, он направился к выходу.
Роз с тревогой проводила его взглядом.
– Он кажется надежным человеком. Но, похоже, болен. Что с ним может…
– А если он надеется таким образом повлиять на нас? – предположил Ник.
– Не думаю. Если и так, не вижу тут ничего постыдного.
Оба помолчали. За их спинами оркестр заиграл зажигательную латиноамериканскую мелодию.
Ник приподнялся, потом хотел было сесть снова, но подумал, что это выглядело бы грубо. К тому же сидящая перед ним женщина невероятно хороша собой. А эти обнаженные плечи…
– Вы сейчас не похожи на сельского ветеринара, – его слова прозвучали почти упреком.
– Я всегда такая, – улыбнулась она.
Любая бы так сказала, выгляди она столь же красивой. Даже если бы целый день перед тем прихорашивалась. Возможно, его мысли были написаны у него на лице, потому что ее улыбка сменилась гневом.
– Перестаньте так смотреть. Я имею право носить все, что хочу.
– Конечно.
– Мой муж купил мне это платье в медовый месяц, – все еще зло сказала она, и он замер.
– Следовательно, это некий символ.
– Может, и так.
– Говорящий о вашей доступности?
Ее глаза неожиданно стали похожи на кусочки льда.
– Не думаю, что смогу выйти за вас замуж. Вы чрезвычайно грубы. Если вы надеваете красивый костюм, это тоже символ доступности?
– Нет, – в ужасе попятился он. Земля у него под ногами пошатнулась. Как он мог задать ей подобный вопрос? Помимо его оскорбительности, такой вопрос еще и ранил ее. Он понял это по тому, как она отпрянула от него. – Роз, простите меня. Сам не пойму, почему я так сказал. Черт, заключим мы брак или нет, в какой-то момент мы перешли границу, за которой я утратил понятие о любых правилах. Знаю, это не оправдание. Но, пожалуйста, простите.
Ее лицо смягчилось – слегка.
– Действительно, предприятие выглядит безумным, – признала она и оглядела свое платье. – Возможно, это впрямь некий символ. Потому вы так разозлили меня. Знаете, последние пять лет это платье не доставали из шкафа. Такое ощущение, что я тоже… хранилась под замком. Сегодня я надела его в знак того, что… нет, не того, что я доступна, а того, что свободна. Да, пожалуй, так. – Она помотала головой. – Хотя последнее, чего мне хочется, – опять связывать себя с кем-то. Семьей я сыта по горло. Я свободна.
– Борьба за трон Альп-де-Монтезье – сомнительный путь к свободе, – осторожно заметил он.
– Все зависит от того, в какой тюрьме вы были раньше, – ответила она. – Вы хотите пригласить меня танцевать?
– Я… Какого черта?
– Да.
– Отлично. – Поднявшись, она взяла его за руку. Его вроде бы простили. – Надо немного покрутиться – выветрить запах нафталина из этого платья.
Нафталином от нее не пахло.
Роз двигалась с интуитивной непринужденностью, ноги сами несли ее – легко и грациозно. Ника основам танца обучала приемная мать, танцевать ему нравилось. При хорошей музыке и чуткой партнерше он вполне мог забыться в танце.
Но не сегодня. Танцуя с Роз, забываться он не намерен.
Эрхард все не возвращался. Ник прижал ее крепче, повел, чувствуя, как ладно подошли друг к другу их тела.
И она не пахла нафталином. Она пахла Роз.
Что она делает? Платье из шкафа она достала случайно. Но когда свекровь воздела руки и завела: «Роз, ты не можешь уйти. Ты наша дочь. Что подумает Макс?» – она отставила сомнения в сторону, снова разозлившись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33