затем потянулись пыльные пальмы, дома стали встречаться все реже и реже, и, наконец, дорога превратилась во взбегавший на холмы каменистый путь, по обе стороны от которого лежала пустыня, голая, без единого деревца, и ослепительно яркая.
Проезжая часть дороги представляла собой твердую, хорошо укатанную поверхность, границы которой первые несколько километров отмечались сложенными из камня турами. Эндрю вел машину быстро и уверенно.
– То, чего нужно больше всего опасаться в пустыне, называется феч-феч, – рассказывал он дочери. – Это рыхлый песок, покрытый тонкой корочкой из расплавленных солнцем песчинок. Если ты заедешь в феч-феч на машине, тебе придется выкапывать ее фут за футом, не сказать, дюйм за дюймом. Единственное, чем выдает себя феч-феч, это цветом – он немного отличается от плотно слежавшегося песка, но увидеть разницу сможет только человек с опытом.
– Но на нашем пути ничего такого нет? – забеспокоилась Лиз.
– Через год-два поверхность дороги здесь будет не хуже, чем на шоссе в Англии. Единственное, что досаждает, – это барханы, они внешне похожи на небольшие прибрежные дюны. В некоторых местах барханы постоянно перемещаются, сужая дорогу. Но их всегда можно объехать или проехать прямо через них – они не представляют большого препятствия.
– Не боль-ше, чем об-ыч-ны-е у-ха-бы? – едва смогла выговорить Лиз, поскольку автомобиль на большой скорости выкатился на каменистый участок дороги.
Эндрю захохотал:
– Прости, Лиз! Я вовсе не хотел подвергать тебя риску разбить голову. Но послушай, а может быть, ты хочешь сама повести машину? Здесь вполне безопасно, и ты сможешь ехать настолько медленно, насколько сочтешь это необходимым, а заодно приобретешь навык управления «лендровером» на тот случай, если тебе придется сесть за руль в какой-то критической ситуации.
Они поменялись местами. В Англии Лиз выдержала экзамен на право управления только небольшими автомобилями, но выяснилось, что эта машина была не менее послушна и девушка смогла вести ее с той же скоростью, с которой они ехали раньше, когда за рулем сидел отец.
Эндрю огляделся.
– Полпути проехали, – сказал он. – Теперь разреши мне сесть за руль, поскольку нас ждет довольно сложный спуск в вади.
Крутой спуск протяженностью в километр привел их к руслу пересохшей реки, где росло несколько чахлых пальм. Затем машина снова полезла вверх, и, когда они вновь оказались на открытом пространстве, Эндрю неожиданно крикнул:
– Смотри!
Лиз посмотрела туда, куда он указывал, и от необыкновенного зрелища у нее перехватило дух. Где-то на линии горизонта, вырисовываясь черными силуэтами на фоне жаркого марева неба, тянулась цепочка навьюченных верблюдов, которых погонщики вели с востока на запад. Лиз смотрела на них и чувствовала, как в горле встает ком. И когда Эндрю сказал: «Это караван берберов, он везет соль и финики на ближайший базар», она тут же запротестовала:
– Да нет же! Это сказка, настоящая пустыня – такая, какой каждый представляет ее себе!
Отец внимательно посмотрел на дочь:
– Да, именно сказка, а не суровая действительность без прикрас. И отнюдь не то будущее, на которое мы надеемся и которое со временем, если бог даст, построим своими руками. – Тут он сделал паузу и вдруг спросил: – Лиз, ты еще не рассталась со своими иллюзиями? Не передумала?..
– Мне не с чем расставаться, папа. Видишь ли, я и не ожидала многого.
– И у тебя нет сожалений, о которых бы стоило поговорить?
– Нет никаких сожалений.
– Очень хорошо, Лиз. Я счастлив слышать это.
Тыльной стороной ладони Эндрю осторожно провел по щеке дочери, и они улыбнулись друг другу, чувствуя полное согласие, установившееся в их душах.
Наконец перед ними выросли трубы и вышки нефтяных скважин, этакий черный лес, созданный человеком. Когда подъехали ближе, Лиз смогла различить ряды белых плоских домиков, служивших жильем для бригад специалистов, круглосуточно работавших на буровых площадках.
Эндрю остановил машину у постройки, которая отличалась от остальных:
– Вот мы и приехали, Лиз.
Царившая в административном корпусе атмосфера довольно вольного отношения к субординации позволила Лиз быстро освоиться с обстановкой. Сотрудники, и те, что встречались ей в коридоре, и те, что сидели за письменными столами, были молоды, но чувствовалось, что все они мастера своего дела, квалифицированные инженеры, геологи или проектировщики, которым поручена ответственная работа.
Их желание быть представленными Лиз ужасно льстило ей, и если бы она пожелала, могла бы иметь в своем распоряжении десятки молодых людей, сопровождающих ее во время экскурсии по участку. Но выбор Эндрю пал на Криса, геолога, под командой которого работала группа, контролировавшая изменение сейсмических условий бурения. Молодой человек туманно объяснил Лиз, что они «фиксируют принимаемые датчиками сейсмические толчки и докладывают о них».
Крис («Кристофер Херриот Рэмсей Йен Соупер – думаете, я вам просто Крис?») был голубоглазым, пухлым и немногословным. Расспросив его, Лиз узнала, что ему частенько приходилось выезжать в пустыню на расстояние до сотни километров, и как правило, на несколько дней и ночей подряд. Но, не желая рассказывать о трудностях этих поездок, Крис очень терпеливо и самым подробным образом объяснял ей все, что касалось работы и жизни на участке, и они поладили самым лучшим образом.
Он показал девушке оснащенные двойными стенами вагончики, рассчитанные на двух постояльцев каждый; современный кинозал, огромные насосы, которые из самого сердца Сахары качали теплую пресную воду для кухни и душа;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58