– Он уже собирался уходить, но тут совсем неожиданно стал приставать ко мне.
– А вам… вам это не понравилось? Эмма беспомощно развела руками:
– А вы считаете, что это могло мне понравиться? Трайтон посмотрел на нее в упор и после долгой паузы произнес:
– Откуда мне знать, понравилось вам это или нет.
Эту фразу Эмма восприняла как оскорбление.
– Тогда зачем вы его выгнали? – дерзко спросила она.
– Во всяком случае, не для того, чтобы лишить вас удовольствия. Этим вы сможете заняться и в другое время. Просто я видел, что Рамон Галатас сильно пьян, и на правах друга Леоноры выставил его из дома. Я посчитал, что ему здесь не место. Так что прогнал я его только поэтому. Даже Леонора, которая к нему так благоволит, одобрила бы мой поступок.
– До вашего появления Рамон ничего лишнего себе не позволял, – продолжая оправдываться, заметила Эмма. – Хотя и приехал уже навеселе.
Марк пожал плечами.
– Не буду с вами спорить, – сказал он. – Если вы и осуждаете мое поведение, то меня это мало волнует. Но, придя к вам, я никак не ожидал застать вас в объятиях этого подонка.
– Так вы пришли, чтобы меня увидеть? – удивилась Эмма.
– Да. Но я вас надолго не задержу, – ответил Трайтон и, приглашая ее пройти, волевым движением руки указал на дверь гостиной.
Эмма, обескураженная его резким тоном, уныло побрела в комнату. Марк последовал за ней. Войдя в гостиную, он закрыл за собой дверь и, обернувшись, увидел на столе две пустые рюмки. Но прежде, чем Эмма попыталась ему хоть что-то объяснить, Трайтон, гневно сверкая глазами, набросился на нее с упреками:
– Вы не считаете, что должны были сообщить мне, что Тренч снова в Танжере, а вы, как только он позвонил, побежали к нему?
«Откуда он узнал? – подумала Эмма. – Ну конечно же от Леоноры. От кого же еще!»
Что она могла сказать в свое оправдание?
– Но я… я собиралась это сделать, – запинаясь, виноватым голосом ответила девушка.
Марк кивнул.
– Понимаю, – мрачно произнес он. – Может быть, вы скажете, что, пока я был в Касабланке, вы пытались со мной связаться? Но я спросил свою секретаршу и слугу в доме, и они сказали, что звонков от вас не было.
– Да, я вам не звонила, – более уверенным голосом ответила Эмма. – После того, что вы для меня сделали, я была обязана сказать вам, что Гай вернулся. Но мне казалось, что не будет ничего страшного, если сначала поговорю с ним, а потом – с вами.
– Но вы прекрасно знали, как я отнесусь к вашей встрече. Или вы забыли, при каких обстоятельствах он бежал из Танжера?
– Нет, я этого не забыла. Я помню, что Гай виноват, хотя никаких обвинений ему не предъявили. Что он оставил меня ради другой и что здесь у него остались долги. Что только благодаря вам его не арестовали…
– Абсолютно верно. Во всяком случае, с памятью у вас пока все в порядке. Значит, вы побежали к Тренчу потому, что простили его. Когда вы узнали, что он в городе?
– За пару дней до его звонка. Гай хотел меня видеть. Сеньора де Кория, должно быть, вам об этом уже рассказала.
– Да. Она сказала, что его звонок вас сильно взволновал. Вы заявили, что, раз он вам позвонил, должны обязательно его увидеть. И это несмотря на ее совет сообщить мне, что Тренч вернулся!
«Леонора де Кория переиначила мои слова, а он ей поверил!» – с горечью подумала Эмма.
– Мне не нужны были советы! – выпалила она. – Я и так собиралась рассказать вам о Гае. Хотя что я могу о нем сказать? Только то, что из Танжера он уехал в Марсель. Что некоторое время там работал, сумел расплатиться с кредиторами, а теперь намерен жениться и увезти жену в Родезию, где у него новая работа. А еще что он вам очень благодарен…
– За то, что против него не завели уголовного дела, он может меня особенно не благодарить. Я действовал прежде всего в интересах авиакомпании. И вы помчались к нему только для того, чтобы услышать эти новости?
– Я к нему не помчалась! – возразила Эмма. – Сначала я хотела поговорить с вами.
– Но не поговорили. Неужели я такой глупец, что не понимаю, зачем вы с ним встречались?
– Я же говорила вам, что серьезной причины для встречи с ним у меня не было!
– Не было? Вы разве не понимали, что если Тренч продолжает заниматься своими грязными делишками, то и вы попадете под подозрение? Если бы вы обратились сначала ко мне, то я бы сам с ним встретился. Но вас, видимо, это совсем не устраивало.
– Как вы можете так говорить! За вашу встречу с Гаем я была бы вам только благодарна. Если, конечно…
Эмма хотела добавить: «…ему не грозит опасность ни от вас, ни от полиции», но Марк перебил ее:
– Если, конечно, не испытывали бы к нему нежных чувств, в которых сами боитесь сознаться! Вам просто захотелось вспомнить прошлое!
– Я же не знала, что у него все в порядке, и думала, что ему нужна моя помощь. Не могла же я отвернуться от человека, нуждавшегося в помощи. Если вы окажетесь в беде, я даже вам постараюсь помочь.
Ей не надо было произносить «даже». Это слово вырвалось у Эммы только потому, что непонимание Трайтона начинало ее бесить.
– Даже мне! – возмущенно воскликнул он. – Выходит, моя забота о вас и ломаного гроша не стоит! А я-то думал, что вы совсем другая…
– Что значит «совсем другая»?
– Вы, как и все женщины, не можете забыть свой прошлый роман. Для вас не важно, по чьей вине он был прерван. Женское самолюбие заставляет вас верить в то, что, стоит вам лишь пошевелить пальцем, как тот, с кем вы расстались, снова окажется у ваших ног. И это не важно, влюблены ли вы в другого или нет.
– Но мне от Гая ничего не нужно. Абсолютно ничего!
– Вы так говорите только потому; что Тренч по-прежнему любит ту, ради которой он оставил вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48