- Почему бы и нет? А вообще, на возникающие вопросы человек должен находить ответы сам.
- Браво, это я использую. Что же, раз так - мчусь в город, к Растабеллу. Думаю, что они вот-вот начнут атаковать правительство всерьез - теперь, когда он пострадал, так сказать, лично. Но сперва забегу к нашим сейсмикам: они, кажется, что-то такое засекли.
- Был какой-то странный толчок. Но землетрясений тут не бывает…
- Город все еще не отвечает, доктор. Глухо.
- Когда телефон исправят, разыщите меня - я обещала позвонить Растабеллу. Буду у себя до шести, сестра Ибарра.
- Непременно, доктор.
«И в самом деле, пойду на вечеринку, - подумала она, направляясь к блоку термобоксов. - И не устою. Не стану больше сопротивляться ему. Да и чего ради? Пусть несерьезно, пусть быстролетно - но хоть что-то, иначе совсем завяну… А в обаянии ему не откажешь. Отбиваться я буду, но не очень убедительно. Пусть Моран удлинит список своих побед - на самом деле это ведь я решила так, не он…»
- Рад видеть вас, фрау доктор!
Еще долю секунды она внутренним взором созерцала неотразимого Морана, хотя поздоровавшийся с нею здесь, в коридоре, человек был полной его противоположностью: невысокий, округлый, с редкими, прилизанными волосами, и одет он был с аккуратностью клерка, хотя чиновником как раз не был.
- А, господин инженер! Почему вдруг «фрау»? Что за противоестественная смесь? Впрочем, мы в чем-то напоминаем Вавилонскую башню, может быть, вы и правы…
Инженер смутился:
- Сам не понимаю… Наверное, потому, что я только что разговаривал с профессором Ляйхтом - он предпочитает свой родной язык.
- Вы были у нас?
- Лишняя проверка никогда не мешает. Теперь я могу поручиться: вашу новую маленькую милую пациентку электроника не подведет.
«Сентиментален, как всегда, - подумала она. - И, наверное, примерный супруг и отец. Хотя нет - он, кажется, как раз бездетен».
- Я очень благодарна вам за внимание к нашим детям. Но не стану задерживать: вы, конечно, спешите, как всегда, к вашей очаровательной жене.
- Увы, на сей раз я увижу ее лишь через несколько часов. Я обещал профессору Ляйхту вечером посмотреть его персональник у него дома, в поселке.
- В Сайенс-виллидж? Как же она перенесет целый вечер без вас?
- Я предупредил ее еще до того, как замолчали телефоны. Почему это, как вы думаете?
- Понятия не имею. Так почему же?
- Я и сам не знаю. Она, я думаю, раньше ляжет: очень устает в последние дни, необычайно много работы в конторе мистера Рикса…
«Особенно для секретарш, - подумала она, по-прежнему приветливо улыбаясь, - пригожих собой, сверхурочной работы. Сукин сын!»
- …Впрочем, что я вам объясняю: вы наверняка знаете о делах вашего мужа намного больше моего.
«Ни черта не знаю, - подумала она, - да и знать не хочу».
- Ну, желаю вам всего лучшего.
- Мое почтение, доктор.
«Вот поют, - подумал Милов, - ну прямо соловьи…»
Во тьме вспыхнула искра; мгновенный взвизг резнул по слуху, потом глухо загудело - словно в глубочайший колокол ударили: ухнул неимоверным басом, покачался из стороны в сторону и стал затухать. Но Милов успел уже нырнуть в дыру - вход в пещерный лабиринт.
Собственно, и не пещеры это были, скорее катакомбы. Тут естественные пустоты, характерные для таких геологических структур, с обширными залами (в одном из них даже подземное озерцо плескалось), перемежались и соединялись вымытыми некогда водой ходами и рукотворными коридорами, в прошлом - горными выработками. В седой древности в пещерах жили, потом - скрывались, во время второй мировой войны их использовало Сопротивление, а после нее, хотя и не сразу, проложили несколько маршрутов для туристов; маршруты эти оборудовали электрическим освещением, но стоило отклониться от нехоженой трассы - и человек попадал в первозданную мглу. Входов в катакомбы имелось несколько, все они были снабжены прочными дверями - сперва деревянными, потом их заменили пластинами из котельного железа: чтобы предотвратить несчастные случаи, какие время от времени приключались с «дикими» туристами и с детьми. Одна из этих дверей сейчас оказалась, на счастье Милова, приотворенной, и пули пришлись по ней.
«Рикошет, - подумал он, переводя дыхание и напряженно вслушиваясь. - Плохо стреляют, а странно, они должны уметь профессионально, и по звуку в том числе; но и так ничего, чуть левее - тут бы мне и конец. Но, значит, я верно иду, - думал он, на четвереньках отползая подальше от входа, в глубину, - жму им на больную мозоль… Конечно, найдись среди них хоть один порешительнее - впрыгнул бы за мной и длинной очередью вдоль хода - и все, и снято, как говорила Аллочка… Если они меня опознали - человек я заметный, их могли предупредить, - то и преследовать они вряд ли сунутся, репутация у меня достойная; но уж постараются и живым не выпустить, залягут, как кот у норки: наверняка ведь думают, что я этих ходов не знаю, а если и знаю, то лишь официальные маршруты. Плохо они обо мне думают, плохо… А засуетились они заметно, может, у них и тайники тут, перевалочные базы? Ну, если поживем - увидим…»
Он спешил уйти подальше, прикидывая на ходу, как побыстрее и побезопаснее выбраться отсюда, чтобы попасть, наконец, в Научный центр, найти там одного человека и выжать из него все, что можно, а потом найти другого, уже в городе, и с ним сделать то же. Несколько раз Милов свернул почти наугад: надо было сойти с туристской тропы. Сейчас ход расширился, двигаться можно было почти бегом, лишь немного пригибаясь. Воздух был сырой и затхлый - значит, другого выхода поблизости не было. Хорошо: никто не успеет забежать и устроить засаду впереди. Подумав так, Милов усмехнулся и еще ускорил шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9