– А потом направо на Вторую.
– Йа-хуу! – Энджи с Отто ударили в ладони.
– Но конечно! – прогудел гном.
Я глянул настороженным глазом в зеркало на моих друзей, улыбавшихся друг другу на заднем сиденье.
– Что вы все делали здесь? Как вы, черт возьми…
Николас выдернул ручку из моего кармана.
– Передатчик. Я прицепил к тебе жучка.
– Прицепил мне жучка? – Я почувствовал, что лицо у меня горит от возмущения.
– Ну да, наша маленькая птичка рассказала мне, что тебя захватили, ну и я через этого жучка немного следил за событиями, и всегда знал, где ты и куда ты. Мне нужно было выяснить, что ты знаешь. Оказалось – немного, должен признаться. Я стал пасти тот дом на Хановер-сквер – на такси. Я видел, как ты расплющился по стеклу. Я сидел в машине на другой стороне улицы, читал газету. Где ты умудрился так измазаться, Гарт?
– У них там ванны с грязью, и в одной из них меня утопили бы, если бы я сейчас не смылся.
– Я позвонил Энджи и отправил ее к одному другу за шокерами. И мы сидели в такси, ожидая удобной возможности. Когда ты выезжал из гаража, мы слышали, как ты говорил Роджеру Элку про Отто и Гранд-Сентрал. На такси мы успели туда раньше вас, завербовали Отто. Ладно, малый, тормозни тут у тротуара. – Николас ткнул Пирожка шокером. – Хороший мальчик. Поставь на ручник. Молодец. Теперь открывай дверцу и брысь отсюда – и ничего не вздумай учудить. Всех твоих дружков мы переглушили, так что тебе повезло. До скорого.
Пирожок пулей рванул прочь, я перелез за руль, и мы двинулись дальше по Второй авеню.
– Освобождать меня была очень опасная затея. – Я свирепо глянул на Энджи в зеркало заднего вида. Подруга обняла меня сзади:
– Я тоже тебя люблю, пупсик. Слава богу, ты цел.
А меня успокоило то, что цела она.
Ты когда пришла домой, Энджи? Я до смерти боялся, что они и тебя прихватят.
– Мы с Кейти пообедали, потом я прошлась по магазинам, так что дома появилась только где-то к четырем. У тебя все нормально, Гарт? Тебе ничего не сделали?
Она запустила пальцы мне в волосы, видимо, выискивая дырки от пуль или что-нибудь еще.
– Собирались, но нет, у меня все нормально. Скажите, бога ради, где полиция?
– Копы? – Николас фыркнул. – Нам бы до сих пор пришлось объяснять им, что мы не шутим. На это не было времени. Так где Пискун?
– В квартире. Под половицами, под Фредом. Но давай сначала поговорим о твоей маленькой птичке, о твоем осведомителе Вито.
Николас помолчал.
– Ну?
– Наверное, твой жучок не слышал моего разговора с Вито?
– Видимо, это было слишком глубоко в подвале. Ты ему не сказал, где Пискун, нет?
– Нет. Но через него он ко мне попал. Скорее всего, Вито обратил Слоуна, и тот попытался передать Пискуна через меня тебе.
– Что со Слоуном?
– Последний раз, когда я его видел, его окунали головой в ванну с грязью.
Николас скрипнул зубами:
– Плохо дело. Если Слоун заговорил…
– Вито! – сказала Энджи. – Они могли узнать, что Вито осведомитель.
– Надо спешить. Пацаны сообразят, и у тебя в квартире будет полно этих ребят.
До дому мы домчались быстро. Только слишком поздно.
Глава 23
– Не останавливайся! Проезжай!
Николас стиснул мое плечо. Я отмахнулся от него, и «линкольн» с визгом затормозил перед моим домом. На моем месте кто-то уже стоял, и еще кто-то – рядом. На тротуаре запарковались два патрульных экипажа и одна шоколадная машина без опознавательных знаков. Парадная дверь кафе-мороженого, которую мы никогда не открываем, сорвана с петель, разбита в щепки, будто фанерная. Я заметил, что Энджи стоит рядом – мы смотрели сквозь дверной проем в нашу гостиную. Обернувшись, я увидел только Отто. Николас вновь исчез.
В доме был полный разгром. Можно было подумать, там побывала пожарная команда со всеми их топорами и уважением к правам животных. Мелкие чучела – выдр, фазанов, скунсов, броненосцев, лис – просто расшвыряли по полу. Но те, что побольше, разодрали в клочки. Рыло африканского кабана. Хвост пумы. Половина койотовой головы. Бобровая лапа. Медвежьи ляжки. Стружки и опилки из старых чучел перемешались с пухом и перьями из нашей мягкой мебели, собранной на Парк-авеню. Они раскромсали и тщательно выпотрошили все – от пуфика до оттоманки.
Пернатые не пострадали, как и некоторые чучела зверей, которые не легко было достать (например, зимняя красная рысь, хвала небесам). Наверное, забыли захватить стремянку. Мы вошли, и полицейские сразу обернулись к нам.
– Карсон? – спросил один из копов.
– Я, – ответил я; голова у меня слегка плыла. Энджи ахнула и стиснула мою руку. Мы остановились перед Фредом. Голова смята, ни глаз, ни челюсти не было. Хребет прогнулся, задние лапы оторваны, а грудь раскроена тесаком. Стружек во Фреде осталось больше, чем шкуры. Фред погиб – раз и навсегда. Как и многие.
Коврик, на котором стоял лев, отшвырнули в сторону, половицы выдраны, посудное полотенце и пистолет лежали рядом с дырой. Пискун исчез.
– Детектив? – заорал вглубь комнаты коп.
Цильцер показался в дверях спальни и, прежде чем перейти в гостиную, окинул нас подозрительным взглядом. Позади него показался давешний бальзамировщик, они о чем-то пошептались и двинулись к нам. Нет, не к нам, а к простыне, которой что-то было накрыто. Бальзамировщик опустился на колено и отвернул край, втайне довольный происходящим.
– Вы узнаете этого человека? – безразличным голосом спросил Цильцер.
– Проклятье.
Меня замутило, и я отвел глаза. То был Вито. Горло ему перерезали так глубоко, что казалось, будто у него появился второй рот. Кровь была повсюду.
– Вито Энтони Гвидо, – выдавил я, хватаясь за стул.
– Мне надо сесть. – Энджи положила руку на голову и поискала место, но безуспешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66