Дни он проводил в битвах и дозорах, а ночи, короткие и жаркие, — в объятиях Энгиды. Теперь ее больше нет. Она осталась умирать где-то там, под равнодушным голубым небом уничтоженного рыжими убийцами поселка.
— Да-а-а, — протянул мастер, — два дождя назад я готов был за семь дней свободы жизнь отдать. Просидел я с мокрицами пять лун, озверел окончательно и, через то самое гниющее русло речки, сбежал в первый раз. Полз по нему полдня, провонял весь с ног до головы так, что, когда выбрался на поверхность, показалось — никогда не дышал таким чистым воздухом. Стоял там, у дыры, рот разевал, будто рыба, никак не мог свободой насладиться. Тут-то и прихватил меня возвращающийся с дозора паук. Чуть ли не у самых ворот! Далеко уйти мне не удалось. Притащили в город, отделали так, что потом долго еще в ушах гудело, и опять бросили к мокрицам. Думали, я по ним соскучился. Ну, а во второй раз я сбежал ночью, даже оружие прихватил у рыбацкого барака — большую острогу. Тогда такого бардака, как сейчас, когда я со своими криворукими преспокойно посреди двора с копьями прыгаю, не было — оружие только рыбакам и охотникам разрешалось. А если кто другой в древко вцепится, не приведи Великая Богиня... — сам виноват. Били сразу и часто насмерть. Так что я здорово рисковал, но мне было плевать.
— Что может человек с копьем против раскоряки! — в сердцах сплюнул Редар, вспоминая, как быстро пленили его самого.
— Наверное, ничего. Но Повелители этого не любят, очень не любят. Случается же иногда смертоубийство. И без всяких хитрых средств. Только я острогу прихватил, скорее, для охоты, чтобы было, чем кормиться в пустыне. Наутро меня, конечно, хватились, Младший Повелитель послал усиленные дозоры на запад и юг, и как я ни прятался — шел только ночью, а днем отсиживался в норах, — выследили. Наподдали ужасом, так что я сам выскочил из своего убежища, как тарантулом укушенный, побежал, а эти давай стегать дальше. Так и гнали до самых ворот Акмола. Сейчас даже вспомнить стыдно. Бегу, от страха мокрый весь, ору во весь голос, а сзади три шара медленно так плывут, величественно. На площади меня уж поджидали. Сам Младший Повелитель, да пара пауков рангом пониже. Добежал я до него, чувствую — отпустило, так и свалился без сил. Еще бы! С полудня и почти до заката я без остановки бежал. Вдруг чувствую — рука моя правая поднимает с земли брошенную кем-то обглоданную рыбью косточку, направляет мне в глаз, и медленно-медленно начинает подносить... Я весь в холодном поту. Силы, какие были, в кулак собрал, пытаюсь задержать руку-то, но не выходит. Острие все ближе, ближе...
По лестнице застучали легкие шаги, и в подземелье вбежала Акина, младшая служительница. Велиман встал, полупоклоном кивнул ей: девушку он знал хорошо, она частенько вместе с ним наведывалась к оружейникам или наблюдала за обучением ополченцев.
— Мастер! — Акина немного задыхалась после быстрого бега, поэтому слова выходили резкие, отрывистые. — Мастер, Младший Повелитель срочно требует тебя! Немедленно!
— Ого, — Велиман поднялся, кивнул Редару, — извини, парень, что-то серьезное. Что случилось, Акина?
— Я не знаю, Повелитель не объяснил. Но на площади говорят: прилетел шар из Мераса. * * *
Одноглазый мастер почти бегом пересек внутренний двор. Издалека раздавались звучные удары и удалые молодецкие покрики — «криворукие» тренировались на чучеле муравья. Но Велиман к ним не пошел — времени не было, да и Альрик прекрасно справлялся сам. Зато на площади он на мгновение задержался, с удивлением посмотрел, как полетные подмастерья с проклятиями вытаскивают из барака запасные дозорные шары, некоторые совсем старые, все в заплатках. На первый взгляд, летучек было не меньше десятка, и парни с трудом пытались их разместить на относительно небольшом посадочном пятачке.
Велиман не знал еще, что Младший Повелитель приказал направить в Мерас все свободные дозорные шары. Большинство еще с рассветом вылетели на усиленное патрулирование, поэтому теперь мастеру полетов пришлось снаряжать все оставшиеся, даже запасные.
Фефн, узнав от гонца о четырех искалеченных пауках, решил вывезти их из Мераса, а заодно доставить в осажденное поселение запас целебных трав и настоев для лечения раненых людей.
Муравьев вокруг крепости осталось, наверное, не так много, но посылать конвой по земле все же не стоило. Пусть сначала пауки разведают местность, выследят с воздуха остатки разбитой рыжей армии, если таковые есть, оценят численность врага.
Долго задерживаться на площади Велиман не стал — все же Повелитель ждет, — прибавил шагу. Уже у самого входа в дом Фефна он столкнулся с перепуганной травницей Алией, молоденькой и очень красивой. Увидев мастера войны — а его девушка очень уважала за смелость, — она бросилась ему на грудь и разрыдалась.
Ничего не понимающий Велиман смог только неумело погладить шелковую гриву девушки своей грубой ладонью.
— Алия, девочка! Что случилось?! Сквозь слезы девушка ответила:
— Повели-итель посылает меня в Мера-ас...
— Зачем?
— Там много раненых...
Мастер вздохнул от облегчения. Если есть раненые и возможность их лечить, значит — нападение отбито. Мерас выстоял. Велиман заметно повеселел, успокаивающе сказал:
— Ну, и чего ты боишься? Вроде, девушка ты смелая, от крови не сомлеешь, а «криворукие» мои сейчас зажимают раны руками и тебя ждут. Надеются...
— Да, я не... — Алия вытерла слезы и, шмыгнув носом, виновато сказала: — Просто я боюсь. Я никогда не летала на шарах!
А-а, вот для кого готовят шары! Повелитель еще и пауков, наверняка, отправляет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90