Рейнджер стоял на Скале Ареопага с невыразимой тоской глядя на вершины, больно вонзающиеся в небо.
Когда еще он сможет увидеть красоту подернутых голубой дымкой тумана гор, фиолетовые отблески солнца, чьи холодные лучи бережно касаются кромки вечных снегов? Возможно никогда.
Но это был его выбор. Выбор который он сделал. Правильный или нет - покажет лишь время. Но он понял, наконец-таки понял: быть может, он упустил то, что так долго искал. Удастся ли ему снова найти ее?
Прощальным взглядом рейнджер окинул окрестности. Еще чуть, чуть, еще хотя бы одно мгновение! Хотя больше ничего не задерживало его на станции, рейнджер почему-то медлил. Медлил, хотя перед своим отлетом, уладил все, что хоть как-то его касалось. Медлил, сам не понимая, почему.
Вообще-то его на станции уже не было. Педантичный во всех своих проявлениях, Старый Ник известил всех обитателей станции, кого это хоть как-то интересовало, что рейнджер покинул Афины точно в назначенное время.
Рейнджер действительно собирался, но неведомая сила, сковавшая душу, удерживала его здесь. Словно он не мог улететь, не увидев что-то по настоящему важное.
Аккорд за аккордом музыка заполняла станцию. Кое-кто мог ее даже слышать, другие чувствовали, остальные же просто понимали, что происходит нечто необычное.
Как камень, брошенный в пруд, вызывает расходящиеся по поверхности круги, так и музыка проходила сквозь металл и бетон, распространяя странную магию невыразимой грусти.
А Фредди недвижимо сидел на холодном полу, вслушиваясь в мелодию покоя, рождавшуюся в темных глубинах сознания.
Неведомая сила заставила Энджи оторваться от любимой работы. Он был с головой погружен в изучение данных, которые привез рейнджер из своего последнего странствия по Элладе. Последнего, ибо кто теперь, после его отлета, будет навещать посты автоматизированного наблюдения за атмосферой?
Никто.
А ведь Эллада - это настоящий кладезь бесценной информации. Чего стоят ее потрясающие бури? с завидной регулярностью взрывающие северное полушарие планеты, но никогда не опускающиеся южнее северного тропика.
Жаль, что никто еще не добрался до тех постов, и вряд ли теперь кто доберется.
Энджи готов был на многое…
Неведомая сила заставила Энджи на мгновение прерваться. Он чувствовал, нет, скорее просто слышал разлившуюся сладким туманом тишину.
Что-то должно было случиться. Что-то необычное. Странное и чарующее.
Фредди растворился в волнах божественной мелодии. Божественной? скорее дьявольской. Настолько она была невыразимо прекрасной, невыразимо чуждой и завораживающей.
Он был этой музыкой, которая рождалась и умирала в глубинах сознания, проникала сквозь души и сердца, создавая и взрывая вселенные.
напой мне мелодию покоя
Ему было все равно, его уже не было, никогда не существовало и не могло существовать.
Он был частью звезд, таких холодных и прекрасных, взрывающихся силой единственной страсти, единственной, способной перевернуть мир.
Он должен был увидеть. Это останется с ним навсегда, проведет его сквозь годы безмолвия и вечной ночи, даст, быть может, право отличить истину от того, что только кажется таковой.
Прощальный подарок, приготовленный ему кем-то очень далеким и очень мудрым.
Куда бы ни занесли его странствия, он никогда не сможет этого забыть…
Того рейнджера, которым когда-то был.
Тело Фредди застыло склоненное над молчавшей гитарой. Его душа… Слишком странная чтобы быть душой, она рвалась на неведомые просторы, стремясь сбросить позолоченные оковы бытия, желая вновь оказаться на пороге, снова прикоснуться к тончайшей грани, отделяющей несбыточное от невозможного.
Она рвалась туда, где всегда оставалась, не в силах смириться, не способная забыть.
я хочу знать секрет твоих лет
Туда, где не было смерти, которой он боялся; туда, где выбор был прост и ясен, словно капля росы весенним утром; туда, где покой был частью прекрасной мелодии, которая никогда не подходила к концу.
я хочу стать частью звезд
В невыразимый холод алмазных объятий; в безудержный танец любви, за которую нужно бороться; в объятия единственной и неповторимой…
и умру если ты скажешь нет
Снаружи творилось нечто странное. Экраны наблюдения упорно твердили, что ничего не происходит. Однако за долгие годы, которые он посвятил изучению атмосферы Эллады, Энджи научился проникать в чудный мир, находившийся так далеко и в то же время так близко.
Угрюмые приборы монотонно продолжали наблюдения. Пока без изменений… но вот-вот начнется.
Энджи чувствовал тот странный покой, за которым всегда следует буря.
С каждым мгновением снаружи становилось все темнее.
Аккорд за аккордом музыка струилась, разливалась, собираясь в причудливые формы, для которых не имелось названия ни в одном языке.
Но на душе было холодно, кружилась метель, медленно падали грязно-синие неприкаянные льдинки. Звезды были далеко, очень далеко, и их призрачный свет сиял сквозь дымку безвременья.
Рейнджер стоял на вершине Скалы Ареопага и внимал мелодии бури. Мелодии штурма и натиска. Бушующей стихии, для которой купол ничего не значил, как не значила сама станция и ее отчаянные обитатели.
Ветер, который всегда был не более чем расшалившимся ребенком, теперь стал полновластным хозяином, и никто не осмеливался ему перечить…
Грязные хлопья снега и безжалостных льдинок затмили небо, свиваясь во вселенскую змею, вознамерившуюся дотянуться до собственного хвоста.
Свинцовое небо роняло тяжелые слезы багряных молний, падающих вниз будто раненые звезды.
Планета сбросила свои вековые оковы, а рейнджер стоял в безмолвии, вслушиваясь в убийственную мелодию тишины и покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46