– Сначала выслушайте, а потом решайте: ужасно или нет.– Хорошо, но, кроме этого, я ничего больше не хочу знать.– Ладно, – согласился врач. – Третья возможность у ваших ребят такова; у них действительно вырастут настоящие рога, а заодно с рогами настолько окрепнут черепные кости, что бодайся хоть с бараном.– Господин доктор, это вполне может статься. Ведь отец у них такой сильный, что в рукопашную двух медведей убил, – перебила врача Юла.– Ну вот, видите, – тем лучше, тем больше надежд. Если ваши парни будут к тому же годами закалять свой твердый череп, или же, изъясняясь вежливо, тренироваться, то они сумеют так бодаться, что оглушат не только какого-нибудь негра, – путешествуя из страны в страну, они смогут заявлять, что готовы биться головами с каким угодно бараном, малым или большим, с рогами или без рогов. И если они действительно будут способны на такое, то имена их запишут на небесах, а на земле им воздвигнут памятники. И девушки в белом украсят те памятники красными розами до самого верха, а старухи прослезятся от умиления. Ноги ваших сыновей станут попирать золото, бессмертие осенит имена их, если даже будут они лишены разума и живой души.– Как красиво вы говорите, господин доктор! – воскликнула Юла почти что с благоговением. – Если бы это сбылось!– Будем уповать на господа, чтобы у ребят выросли рога и черепа, как у баранов. Тогда все сбудется.– Господин доктор, благодаря вам у меня так полегчало на сердце, стало так радостно, что…– Это самое главное, чтобы было радостно и легко на сердце, – говорил врач, выпроваживая Юлу с ее близнецами.И домой пришла Юла радостная, с легким сердцем. Но тут она диву далась: день воскресный, а Юрка работает вовсю, хоть рубаху на спине выжми. Хуже всего было то, что Юла никак не могла понять, что это за работа у Юрки. То ли он рассудка лишился, то ли в ее отсутствие случилось что-то такое, о чем Юла не знала.Ну как еще подумать о человеке, которому ни с того ни с сего взбрело в голову копать ямы – у дома, за домом, в воротах, по обочинам дороги, повсюду.– Очумел ты, что ли? – спросила Юла у Юрки, продолжавшего ожесточенно рыть землю.– Чего? – отдувался и кряхтел Юрка.– Я спрашиваю: очумел?– Вроде бы нет.– Что ты за ямы роешь?– Дом украшаю.– Ямами?– Будет время, деревья посажу.– А не будет времени?– Опять завалю землей.– Чего это тебе вдруг в голову взбрело?– Так мне в полиции сказали, когда настоящий паспорт выдали.– А ты и рад стараться.– При чем тут я? Антс старается.– У Антса леса за порогом нету.– И у нас, Антс сказал, лес вырубят.– Почему?– Не знаю. Не садили мы – потому.– Не болтай!– Ей-ей! Антс зря не скажет.– А что нам Антс, он с господами свой человек. У его жены и у дочерей вон какие морды – разделаны, что циферблат на стенных часах! Поди угонись за ними! Попробовали они меня поучить: культуры-де ей надо, а у самих горницы – как свинарники.– Ты свинью не обижай, свинья в своем закуте чистоту соблюдает.– То-то и оно, у свиньи порядок, а у них только и дела, что свои циферблаты напоказ выставлять: культура у нас, мол, не какая-нибудь, свинячая. А ты, старик, экий дурень! Чем ямы рыть в погожее воскресенье, лучше бы клопов в доме поморил, – дети-то по утрам в волдырях. Подумай, сколько б за день-деньской извел! Смотришь, и с тараканами управился бы…– Не мужицкое дело – клопов бить; да с моей кожей клопу и не совладать – кишка тонка.– Ничуть не тонка, да только грязен ты – ужас. Страшно клопу к тебе лезть – стошнит его. Погляди, какая на тебе рубаха, – сопрела вся от пота. Высохнет – словно кора еловая. Попробуй постирать ее! Валек сломала, а не отмыла.– Все одно: отмывается или нет. Надену ее – опять замарается. Вот когда износится, впору старьевщику отдавать, – тогда стирай: глядишь, миску получше за нее дадут.– Миску тоже, скажешь, не мыть, пока не разобьется? В миске – все еда, хоть и разная.– Миску бросай не мывши. Старьевщики битых мисок не собирают.– Может, и сам ты без мытья обойдешься, пока ног не протянешь?– Человек что рубаха: мой не мой – все едино опять измарается.– А сам небось, что затеял – дом приукрашивать, на циферблат глянец наводить! – поиздевалась Юла, прежде чем уйти.– Вроде бы так, – спокойно ответил Юрка и снова принялся рыть, аж кожа на спине затрещала. Сам он при этом думал: «Да, и циферблат нужен и паспорт – с ними спасешь свою душу, а я спастись хочу».Вечером, когда Юрка после работы пришел домой и сел на колоду поостыть, к нему подошла Юла. Ребята уже заснули, и у нее нашлась минутка свободного времени.– Знаешь, старик, что они говорят? – тихо сказала она, хотя подслушивать было некому, так как батрак с батрачкой в тот воскресный вечер куда-то запропастились.– Кто они? – спросил Юрка.– Повитуха, фельдшер и доктор.– Что тебя к ним занесло?– Все из-за ребят.– Из-за каких ребят?– Будто ты впервой слышишь, что у наших парней рога на голове. Все говорят, что это, мол, у нас в роду изъян такой.– Какой изъян, о чем ты?– Господи боже! Да о рогах! Рога у мальчишек – дошло, наконец?– Ну, дошло, а при чем тут изъян, ежели…– Ежели у детей человеческих рога на голове, да?– А если дети не от человека?– Ягнят я, что ли, произвела на свет? Да и ты никакой не рогатый.– Рогатый.– Мастер ты околесицу нести, вот что! – напустилась Юла и локтем хватила Юрку меж ребер.– Почему же околесицу?– Да что у тебя: рога на голове?– А ты поищи-ка в волосах.Юла встала и принялась искать рога. К своему изумлению она обнаружила у Юрки на голове бугорки, чуть побольше, чем у ребят.– Но ведь ты говорил, что они с той поры, как тебя чем-то по голове ударили.– Не я говорил, а другие.– Какие еще другие?– Знатоки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74