– Кто же тогда ангел?– Петра нет, так и ангел ни к чему.– А что с паспортом будет?– Говори: купил, и все тут; купил у жида, нынче это в моде насчет жидов. И что другое тоже можешь на них валить. А спросят так, что ответить не сумеешь, говори: не помню, – и добавляй: баба-де моя помнила, да умерла. Жить не могла из-за этой самой памяти. И не забывай одного: чем меньше болтать будешь, тем лучше, ибо люди понимают слова большей частью неверно. Они и молчание, глядишь, поймут иначе, да все же это пореже случается. Поэтому чем меньше слов, тем лучше. А вот о спасении своей души можешь толковать сколько влезет, никто твои речи всерьез не примет.– Сам-то я принимаю.– Не беда, что принимаешь, – другие поймут, что все это для приличия. Нынче в спасение души верить – что в руку сморкаться, тот же срам.– А я сморкаюсь.– И я тоже, – согласился Антс – Да не все такие избранные, как мы с тобой. Спасения и я жажду, как и ты, да не все-то его хотят. Нынче весь мир в одно верит: чем в земном пекле жарче, тем к раю ближе. Вот и поддают жару народам, и большим и малым…От беседы с Антсом у Юрки голова кругом пошла. Разве упомнишь все это? Но он быстро успокоился, вспомнив главный Антсов наказ: не сумеешь ответить, говори: не помню; баба помнила, да с того и померла. Теперь и к чиновнику смело идти можно; к тому же Антс обещал замолвить словечко, растолковать – как и что. У чиновника, когда к нему зашел Юрка, на лице играла улыбка, и он весьма любезно сказал:– В прошлый раз мы дела до конца так и не довели. Сегодня авось лучше поймем друг друга. Итак, во-первых: может быть, ты скажешь, где паспорт раздобыл?– Купил.– У кого?– У жида.– У Петра, что ли?– Не помню.– Тот раз ты сказал, что у Петра.– То был другой Петр.– Какой еще другой?– Не то поп, не то кузнец.– У него и купил паспорт?– Паспорт у жида куплен.– Петр ведь – жид.– Такого Петра не знаю, не помню.– А запомнился тебе какой?– Да вот поп или кузнец.– Ничего не понимаю, – сказал чиновник. – Ты утверждаешь, что купил паспорт у жида, а вчера сказал, что его зовут Петром. Дальше: у Петра ты свой паспорт купил или нет?– Нет, у жида.– Но Петр-то ведь жид?– Жид, да не тот.– Не тот, так какой же?– Забыл.– Что забыл?– Как зовут, забыл.– Так ты не помнишь имени того жида, у которого ты купил паспорт?– Не помню. Баба помнила, да померла.– Так, так, теперь понятней стало. Ну, а где же тот жид проживал?– Забыл.– И в какой стране он жил, тоже не помнишь?– В России.– Ты вместе с бабой из России ушел?– Вроде бы так.– Почему же ты сразу не сказал?– По голове хватили, поэтому.– Кто хватил?– Не помню.– Где хватили?– Тоже не помню. Баба моя помнила, да с того и померла.– Но ведь ты все-таки помнишь, где это было, – тут или в России.– В России.– Почему ж ты убрался оттуда?– Хотел обрести блаженство.– А в России его нет?– Там церкви позакрывали.– Откуда же ты знал, что тут церкви открыты?– Не помню. Баба, может, помнила, да померла.– Стало быть, ты вместе с бабой сюда за блаженством пожаловал?– Ага!– А почему ты раньше про Петра и про ад поминал?– Боялся, что обратно в Россию ушлют.– Поэтому и сделал из России ад?– Вроде бы так.Чиновник удовлетворенно потер руки, немного подумал и сказал:– Вот видишь, Юрка, дело не так уж плохо. Сейчас ты уже совсем по-человечески заговорил. Меня еще одна вещь интересует: имя твое на фальшивом паспорте – настоящее или нет?– Там ведь написано: Юрка.– Написано, верно! А в России тебя тоже так звали?– Не помню. Баба помнила.– Русский язык знаешь?– Не помню.Чиновник заговорил по-русски, но Юрка не ответил.– На каком же языке ты говорил в России?– Известно, на каком.– Значит, на родном?– Вроде бы так.Путем различных перекрестных вопросов чиновнику удалось настолько разобраться в Юркином деле, что он смог сообщить начальству следующее: налицо переход границы с фальшивым паспортом. Сомнение вызывал лишь один пункт: если Юрка действительно проживал в России, то может ли он совершенно не знать русского языка? А если он понимал по-русски, то мог ли совсем позабыть этот язык из-за того, что его помял медведь или ударили по голове каким-то твердым и тяжелым предметом?На первую половину этого вопроса давался без долгих рассуждений положительный ответ: известно, что у нас имеется немало русских, которые живут здесь весь свой век, а местного языка все-таки не знают. Почему бы и в России не обойтись этим языком одному из наших земляков, если его имя Юрка и он так силен, что борется с медведями.Вторая половина вопроса оказалась сложнее. Разрешить ее, не запросив мнения американских специалистов, не решались. Казалось, конечно, немного странным, что Юркино дело приобрело такой размах, но причины к тому были, ибо Америку знали как страну, где сильных людей чаще всего любят колотить по голове, и притом до тех пор, пока они вконец не лишаются рассудка. Даже Европа шлет туда тех своих сынов, кто посильнее, с кем ей самой не управиться, чтобы их там оглушили. Таким образом, именно в Америке должны были лучше всего знать: может ли в результате потери рассудка последовать и потеря памяти.Однако американцы отправили в Англию каблограмму с просьбой запросить у нас: чем именно Юрку хватили по голове – твердым или мягким предметом? Если твердым, то они, мол, не располагают опытом, ибо глушат своих граждан, а также и чужих, добровольно на это согласившихся, только мягкими предметами. Не оставалось ничего иного, как прибегнуть к собственным специалистам.При осмотре Юрки выяснилось, что, по всей видимости, его все-таки ударили по голове чем-то твердым: или дважды одним и тем же предметом с одинаковой же силой, или единожды, но чем-то раздвоенным, что обусловило появление на темени, вернее – на макушке, двух совершенно тождественных повреждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74