А окружающие его краски мира покачивались вместе с ним, пронзая насквозь глаза и сплетаясь со звуками в разноцветную сеть, надежно поймавшую всех и проросшую сквозь зал длиннющими побегами, будто нервами. И по этим общим для всего зала нервам сквозь всех-всех-всех пробегали общие волны неописуемого блаженства. Саят протянул руку скачущей напротив него богине, они задвигались совместно. Блаженство соприкосновения тел было настолько велико, что он обнял ее, а потом двинулся вслед за ней из толпы, прижимая к себе, чтобы не потерять ни мгновения близости…
Видеокамеры выдавали спокойную обстановку «выгула», порядок в зале, густое мельтешение у бара. Воронов отметил хитроумие «бычары» – бармен Федя смотрелся жалкой точкой в дальней перспективе, угол перед туалетами не просматривался. Вот туда протащилась парочка, завернула – и все, скрылась с глаз. Понятно, где торгует уборщица! Он для этого и заглянул в комнату охраны, чтобы удостовериться в своих подозрениях.
М-да, ситуация… Придется написать докладную Исаю, хотя тот не примет ее. А может, не писать? Хрен знает, вдруг пронесет, разрядится конфликт без проблем? Охранников набирал не он, а служба безопасности, пусть у них голова болит. Как всегда в такие моменты, Алексей резко пожалел, что у него нет достаточно денег для открытия собственного дела. Уж он бы организовал такую проверку охранникам, что ни одна тварь не рискнула бы наркоту в клуб проносить! А диджеев бы набрал из гвардии, с которой начинали в девяностых, с золотыми руками… И подтанцовку сделал бы на зависть, Свету забрал бы с собой, поручил ей ставить танец и солировать, чтобы на нее все специально приходили, и псевдоним ей позвучнее, типа «Анжелика, маркиза дансеров»! Мечты были сладостные, но несбыточные. Пол-лимона «зелени» надо было где-то взять, а своих двухсот тысяч хватало только на носовой платок – слезы вытирать! Разве что рвануть в Среднюю Азию, там попытать счастья? Ребята говорили, что можно стартануть с тремя сотнями. Сагитировать пару-тройку друзей, да расплеваться с Исаем? Воронов привычно делал контрольный обход, а идея с уходом в собственный бизнес все продолжала кружить на более низком, почти бессознательном уровне, никак не желая сгинуть…
По глазам директора Виктор понял, что никакого хода его заявлению не будет. Да и так понятно: одна шайка-лейка, что начальник охраны, что директор! Но не даст он этим сукам воли! Хоть один раз, хоть сегодня, но спасет зеленую пацанву от этих жлобов, не даст посадить на иглу! Виктор помнил, как ломало его младшего брата, как из талантливого парня получилось безвольное растение, живущее от «прихода» до «прихода». Сема, подсевший в Чечне на гашиш, уже не смог справиться и ширялся всякой дрянью, став «кроликом» среди подвальной шушеры. Когда он умер, менты вызвали Виктора на опознание. Изможденное тело брата с синими губами, выпирающим кадыком и «дорожкой» уколов по всему левому предплечью выглядело страшным упреком, и в сердце перемкнуло. Короткое замыкание выжгло сострадание к наркоманам со стажем, использовавшим Сему для проверки всякой дряни. Виктор нашел подвальную «тусовку», дождался темноты и от души поработал арматурным прутом. Бойню списали на нацболов. А тут тварь, уборщица, дескать, торговала коноплей и таблетками в открытую! Он видел, как мальки ныряли за угол, на ходу доставая мятые купюры, и сразу бежали назад, закидывая дрянь в рот. Иные курили в туалете. Троих он застукал, надавал оплеух и утопил косяки. Но в женский ему хода не было, хотя из распахнутой двери струился запах травки.
Спиной вперед из двери появился синий халат – она! Карман оттопыривается – точно она! И Виктор схватил гадину…
Пока ходили, возбуждение унялось. Леха скакал у подиума с теми же девками, чего-то вопил, потому с трудом въехал в тему, но прокричал:
– Вон к тому бармену, скажи «бабуина», он даст дозу и пива.
Бармен подозрительно осмотрел Дрюню, назвал цену и подал пиво. Под жестянкой в руку попал скользкий пакетик. Сунув его в карман, друзья сделали по глотку, оставили банку и бросились в туалет.
Закрывшись вдвоем в кабинке, стали рассматривать покупку.
– Это травка, – разочаровался Макс.
Недавно в школе им удалось сделать пару затяжек. Тот косячок достал опять же Леха и продал сразу четверым. Курили по кругу, два раза всего пыхнули. Да и не очень-то интересно было – так, поржали, и все. Но не пропадать же добру? Начали соображать, где выкурить, но вдруг внешняя дверь туалета с грохотом распахнулась. Ввалились, судя по голосам, двое.
– Дай, что у тебя в кармане! – продолжил раздраженный мужской голос, и гневно шипящий женский ответил:
– Отстань, идиот! Это не твое дело!
– Ты, сука, детей травишь!
Затрещала ткань, вскрик, что-то посыпалось на пол, во множестве запрыгало по углам, даже залетело в кабинку, прямо под ноги. Дрюня быстро присел, цапнул, сунул в карман. Максик подхватил друга, чуть не потерявшего равновесие, обнял за пояс. Они затаились. Еще один, более грубый мужской голос с блатным надрывом, вошел в ссору и перекрыл женский всхлип:
– Ты че лезешь, козел? Ты че, ваще не рубишь? На меня настучал, фофан бацильный. Файке мешаешь работать. Я щас тебя урою! – А затем звучный выдох «Ха!» и сдвоенный звук удара. Потом еще удар и всхрип боли. После трех таких вскриков уже первый голос – с издевкой:
– Что, качок, макивару проще бить? Ствол не мацай, руку сломаю, тварь!
Грубый откашлялся, сплюнул:
– Дурак, бля! Ты уволен! – и вдогонку шагам: – Сдашь ментам – убью!
Друзья едва расслышали: «Отсосешь!
1 2 3 4 5 6 7 8