Кладет его на голову ВАЛЕНА. Достает второе ухо и, выдержав паузу, водружает его на первое, кладет пустой пакет на стол, разглаживает его и садится в кресло слева. ВАЛЕН, ошарашенный, стоит, не моргая. Наклоняет голову, и уши соскальзывают на стол. Смотрит на них. КОУЛМЕН уходит, возвращается с фломастером, кладет его на стол.
КОУЛМЕН. А вот твой фломастер. Можешь пометить буквой «М», как обычно. (Садится в кресло). Ну, что тут скажешь? Отрезал я уши псу. Прости, если можешь. Прошу прощения от всей своей гребаной души. Каяться так каяться.
Ухмыляется. ВАЛЕН встает, тупо смотрит на брата, подходит к стоящему справа буфету и, повернувшись спиной к КОУЛМЕНУ, достает кухонный нож.
В это же время КОУЛМЕН снимает со стены ружье и возвращается на свое место.
ВАЛЕН поворачивается с ножом в руках. КОУЛМЕН направляет на брата ружье.
ВАЛЕН, сникнув на мгновенье, собирается с духом и медленно приближается КОУЛМЕНУ. Замахивается ножом.
КОУЛМЕН (удивленно и слегка испуганно). Вален, ты что задумал?
ВАЛЕН (тупо). Да прирезать тебя, больше ничего.
КОУЛМЕН. Положи нож на место, ну.
ВАЛЕН. Ну уж нет, сначала башку тебе отхвачу.
КОУЛМЕН. У меня ружье. Ты что, слепой?
ВАЛЕН. Мой бедный Лэсси. Мухи за всю жизнь не обидел.
ВАЛЕН приближается к КОУЛМЕНУ настолько близко, что дуло ружья упирается ему прямо в грудь. Замахивается ножом.
КОУЛМЕН. А ну перестань.
ВАЛЕН. Ладно, твоя взяла…
КОУЛМЕН. Вспомни о душе отца Уэлша. Отец Уэл…
ВАЛЕН. Да ну ее в задницу! Отхватил уши моему псу, а теперь о душе заговорил! Да еще о чужой.
КОУЛМЕН. Так это было год назад. Жить по-новому мы тогда и не собирались.
ВАЛЕН. Прощайся с жизнью, выродок!
КОУЛМЕН. И ты прощайся с жизнью тоже. Я не промахнусь.
ВАЛЕН. А мне плевать, понял?
КОУЛМЕН (после паузы). Э-э-э, минуточку, минуточку…
ВАЛЕН. Что еще?
КОУЛМЕН. Посмотри на ружье. Видишь, куда я дуло направляю?
КОУЛМЕН отводит дуло от груди ВАЛЕНА и направляет его прямо на плиту.
ВАЛЕН (после паузы). Отведи дуло от плиты, ну.
КОУЛМЕН. Ни за что. Давай, режь меня. Но и от твоей плиты ничего не останется.
ВАЛЕН. Да ты что? Я за нее триста фунтов выложил.
КОУЛМЕН. То-то и оно.
ВАЛЕН. Опусти ружье. Так нечестно.
КОУЛМЕН. А ты нож, слюнтяй паршивый.
ВАЛЕН. Целится в плиту – это не по-мужски.
КОУЛМЕН. А мне без разницы. Убери нож, я сказал.
ВАЛЕН. Ты… Ты…
КОУЛМЕН. Ну кто?
ВАЛЕН. Кто?
КОУЛМЕН. Да.
ВАЛЕН. Ты вообще не человек, вот кто ты.
КОУЛМЕН. Убери нож, ты, плакса. И успокойся. Понял?
ВАЛЕН (после паузы). Ладно, твоя взяла.
КОУЛМЕН. Вот и отлично.
ВАЛЕН делает шаг в сторону, кладет нож на стол, садится и нежно поглаживает собачьи уши.
КОУЛМЕН по-прежнему держит плиту на прицеле. Медленно покачивает головой.
КОУЛМЕН. Поднять нож. И на кого? На родного брата. В голове не укладывается.
ВАЛЕН. А ты поднял нож на моего пса и ружье на родного отца. И не просто поднял.
КОУЛМЕН. Просто невероятно. Поднять нож на меня.
ВАЛЕН. Хватит причитать и опусти ружье, а то еще выстрелит невзначай.
КОУЛМЕН. Невзначай?
ВАЛЕН. Оно на предохранителе?
КОУЛМЕН. Предохранитель, говоришь?
ВАЛЕН. Да, да! Сто раз тебе повторять?
КОУЛМЕН. Значит предохранитель, так-так…
Вскакивает со своего места, целится в плиту и стреляет. Правая часть плиты отваливается. ВАЛЕН в ужасе падает на колени, обхватив голову руками. КОУЛМЕН целится и стреляет еще раз. Отваливается левая часть плиты. Затем он, как ни в чем не бывало, усаживается в кресло.
Нет, нет никакого предохранителя. Представляешь?
Пауза. ВАЛЕН стоит на коленях и не может произнести ни слова.
И вот, что я тебе еще скажу…
Снова вскакивает со своего места и, взяв ружье за дуло, начинает неистово разбивать фигурки святых. Разбивает все до единой. Осколки разлетаются во все стороны. ВАЛЕН пронзительно кричит.
КОУЛМЕН, закончив, садится в кресло с ружьем в руках.
ВАЛЕН стоит на коленях. Пауза.
И не делай вид, что ты этого не заслужил. Ты прекрасно знаешь о чем я.
ВАЛЕН (не своим голосом). Мои святые.
КОУЛМЕН. Разнес вдребезги. Лично.
ВАЛЕН. Разнес вдребезги плиту.
КОУЛМЕН. Ружье – класс. Что хочешь разнесет.
ВАЛЕН (поднимаясь с колен). Класс-то класс. Только патронов в нем больше нет.
Медленно достает нож и подходит к КОУЛМЕНУ. КОУЛМЕН начинает вынимать из ружья пустые гильзы, шарит по карманам, достает патроны и заряжает или делает вид, что заряжает ружье. Заряжено оно или нет не знает ни ВАЛЕН, ни публика. КОУЛМЕН щелкает затвором и целится ВАЛЕНУ в голову.
Нет в нем патронов! Нет!
КОУЛМЕН. Может и нет. Может, я только вид сделал, что зарядил. Хочешь проверить? Валяй.
ВАЛЕН. Еще как проверю.
КОУЛМЕН. Ну, чего ты ждешь?
Долгая пауза.
ВАЛЕН. Пора кончать с тобой.
КОУЛМЕН. Да перестань.
ВАЛЕН (печально). Правда-правда. Нельзя тебе жить.
КОУЛМЕН (после паузы). Ну так вперед, действуй.
КОУЛМЕН вскидывает ружье.
ВАЛЕН вертит и вертит в руках нож. Потом, опустив голову, кладет его на прежнее место.
КОУЛМЕН кладет ружье на стол. ВАЛЕН медленно подходит к плите и касается письма.
ВАЛЕН. Ну, теперь душа отца Уэлша точно в аду. После того, что мы сейчас натворили.
КОУЛМЕН. А кто его просил, ради нас с тобой, свою душу закладывать? Мы – нет. И, вообще, священникам категорически запрещено делать какие либо ставки. За нас пять фунтов поставить, и то много будет. Ну, цапаемся мы иногда. И даже деремся. Ну и что? Хорошая драка – это вещь. Это же обратная сторона любви. Вот что такое драка. Что Уэлш в этом понимал? Он же был маменькиным сынком. Ты же сам подраться не прочь.
ВАЛЕН. Люблю подраться, это верно. Но когда убивают моего пса и родного отца, это уж совсем другое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16