– Там вы и встретились с ним?
– Да, мы с Реной. И моя непоседа немедленно приступила к осуществлению своего очередного плана.
– Она задумала завести ферму?
– Вот именно. – Старик снисходительно улыбнулся и тут же осекся. – Вот всегда я так, всегда все порчу. Нельзя так легкомысленно относиться к собственным ошибкам, отсюда все беды.
– И вы выбрали ту, что порекомендовал Домрей? – возвращая его к оставленной теме, спросила Пиппа.
Старик кивнул:
– Ферма устраивала меня во всех отношениях, независимо от настойчивых просьб Рены, во всяком случае, до поры до времени я так думал. Недалеко от Сиднея, и я надеялся, что смогу оставаться у руля. Однако, как показал мой горький опыт, у бизнесмена руль должен быть всегда под рукой, а не в трех часах езды. Я потерял сноровку и умение правильно оценивать ситуацию.
– Неужели это так много значит для вас? – горячо перебила девушка. – Неужели количество денег так много значит?
– Видишь ли, я потерял не сноровку. Понимаешь, я задумал кое-что. Но я ошибался. – И старик замолчал.
Никогда раньше Пиппе не приходилось встречаться с таким количеством недомолвок. Домрей говорил загадками, и Крэг тоже. А вот теперь еще и дядя Престон. И все это относилось к Рене, было тем или иным образом связано с ней. Что же здесь в самом деле происходит?
Чтобы отвлечь больного от грустных мыслей, она принялась оживленно описывать свою недавнюю поездку на пони, то, как глупо она вела себя, свернув с утоптанной тропинки, то, как в результате упала и как Рена философски заметила, что твердой бывает не только земля. Он, казалось, и не слушал, однако при упоминании Рены как-то резко привстал и пристально уставился на Пиппу:
– Она так сказала?
– Да. – Девушка не понимала, чем вызвана столь разительная перемена в его поведении – то дремлет, то вдруг чуть не кричит, – и растерянно захлопала глазами.
– А что еще сказала моя драгоценная доченька?
– Больше ничего. Лишь то, что не только земля бывает твердой.
Во время небольшой паузы Пиппа лихорадочно соображала, что же он хочет от нее услышать, но дядя перебил ход ее мыслей:
– А знаешь, однажды она и сама падала?
– Да, вы говорили. А еще вы сказали, что после падения…
– Она изменилась. Стала еще капризней, своенравней. А я-то, старый дурак, надеялся… – Он медленно закрыл глаза, продолжая со слезами в голосе: – Она даже хотела уехать отсюда, уехать из «Вершин». Но первый и единственный раз я не уступил. Я слишком много переезжал, слишком стал стар, чтобы начинать все с начала. Пиппа, что ты думаешь о Харди? – без всякого перехода вдруг спросил он.
– Вашем управляющем?
– Да, что он за человек?
Девушка ответила не сразу, сбитая с толку неожиданным поворотом беседы.
– Он замечательный.
– Хм, а не думаешь ли ты, что он просто-напросто упрямый дурак?
– Нет, только не дурак.
– Но упрямый? И гордый? И решительный?
– Да, абсолютно верно. Очень упрямый, очень гордый и очень решительный.
Наступила новая пауза, настолько длинная, что Пиппа заподозрила, что старик заснул. Она было привстала, чтобы тихонько, на цыпочках выскользнуть за дверь, как дядя снова открыл глаза.
– Я не сплю, но ты, пожалуй, иди.
– Хорошо. – Она встала. – Хотите что-нибудь?
Его ответ прозвучал настолько странно, что Пиппа надолго запомнила его. Он сказал:
– Ты дала мне больше, чем думаешь, дорогая моя. Спасибо. Закрой дверь, когда будешь уходить, хорошо?
На следующий день Пиппа наконец познакомилась с Гленом Бертом. Дэйви уже считал его закадычным другом, заговорщицки нашептывая сестре, что тот отличный ветеринар – почему-то ей пришло в голову, что здесь поработал Крэг, – и что он, Дэйви, выполнит все предписания Глена до последнего слова, ведь Мастер выполнял все, и посмотрите, чего он добился! Естественно, без Крэга не обошлось.
– Молодец, правильное решение, – похвалила Пиппа. – Только, пожалуйста, не называй его ветеринаром, он врач.
– А он не возражает, – быстро нашелся Дэйви.
Казалось, сегодня был день всемирного примирения, никто ни с кем не спорил, даже Рена. Представляя доктора своей троюродной сестре, она была сама нежность и очарование. Еще немного, и Пиппа подумала бы, что угрозы сестрицы насчет молодого врача – не что иное, как плод разыгравшегося воображения.
Мистер Берт осматривал Дэйви в его комнате. На подоконнике, мило покачивая стройной ножкой и в то же время заинтересованно следя за происходящим, сидела Рена. Ее вид не тронул бы разве слепого, но Глен Берт не отрывал глаз от маленького мальчика, что, впрочем, устраивало красавицу австралийку, ведь Пиппа тоже не попадала в круг его внимания.
После недолгого осмотра доктор многозначительно кивнул Рене, и та, как чуткая многоопытная сестра-сиделка, взяла мальчика за руку и повела в сад. Излишне упоминать, что остановились они точно перед окном, именно там, где актриса могла с наибольшим успехом исполнить задуманную ею роль, что она и проделывала, причем довольно удачно. Звонко смеялась, аккуратно поддерживая мальчика, пока тот выполнял какое-то сложное акробатическое упражнение, забавно грозила пальчиком и ни разу не посмотрела в сторону дома, словно ее действительно волновал только Дэйви.
Тем временем доктор Берт обратился к Пиппе:
– Раньше у меня не было возможности поздравить вас и похвалить за телят, так что делаю это сейчас. Похоже, вы прекрасно справились.
– Я выросла в деревне.
– Ну, одного этого мало. Вы, случайно, не работали в Англии ветеринаром? – Он загадочно улыбнулся. – Ваша сестра сказала, что вы не медсестра.
Ничего другого она от Рены и не ожидала. Интересно только, что еще та успела сообщить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52