Она врывалась ядовитыми щупальцами в самые
потаенные глубины души. Ярик понял, что это существо, этот Рошаг, изменяет его. Эта наглая
бесцеремонность, унижение ненависть снова всколыхнули все чувства Ярослава. Он начал
бороться. Напрягая все силы своей души, он сопротивлялся этому бесцеремонному вторжению.
От чудовищного напряжения Ярику казалось, что он слышит, как трещат барьеры воли,
поставленные на пути незримых щупалец. Весь мир перестал существовать, остались только
воля человека и колдовская песнь чудовища...
Казалось, что прошла вечность. Но вот зазвучали заключительные аккорды песни. Они
заставили черепа на неподвижных телах взорваться кровавой пылью, после чего словно удар
молотом вогнал души людей в их тела.
Разом вернулись все ощущения, и Ярослав понял, что может пошевелиться. Повернув
голову, он увидел, что парень лежит неподвижно и мертвым взглядом смотрит в небо. Тварь,
или Рошаг, как он назвался, застыла мраморным изваянием, только мелко подрагивали
разбухшие мышцы. Сложенные на спине крылья буквально светились изнутри безжизненным
светом. Неожиданно серая пыль и мелкие камни, лежащие вокруг тел парней, рванулись ввысь,
где их разогнал сильный порыв ветра. Обнажилось тело скалы. Она едва ощутимо вибрировала.
Вдруг словно удар тока пронзил Ярика. Он застонал. Нечто, некая сила отделялась от
скалы и пронзала его тело. Рядом скрутило соседа. Эта сила использовала их в качестве
проводников. Ярик чувствовал, как потоки силы не задерживаются в нем, а преобразовываются
и устремляются к сохранившемуся черепу в центре фигуры. Тот сыто заблестел. От сильной
боли Ярослав зажмурился и с закрытыми глазами увидел переплетение разноцветных
пульсирующих линий, которые тянулись от них с парнем к черепу, а уже от него к Рошагу.
Причем характер линий, идущих от черепа, был несколько иным. От них веяло чем-то
недобрым, враждебным человеку. Рошаг наливался силой. Он теперь виделся Ярославу как
сгусток дикой, необузданной энергии, которая пульсировала в такт злобному мерцанию черепа.
Поток энергии превратился в ревущий ураган. Казалось, что это продолжается уже целую
вечность. Высоко над головой, образовался мерцающий вихрь, водоворот, подобный тому, что
исторг бесконечно давно, вечность назад, мерзких тварей на беспомощный город. Золотистые
змеи молний снова оплетали края водоворота, но размеры и сам вид воронки постоянно
менялись. Метаморфозы следовали непрерывным потоком. Наконец это явление природы
зафиксировалось в определенной форме и приняло облик короны, в которой воронка
образовывала обруч, а зубцами служили постоянно извивающиеся языки молний, беспрестанно
порождаемые водоворотом. Размеры короны поражали и ужасали. Она нависала
непосредственно над местом обряда, грозя погрести дерзких под лавиной энергии.
Неожиданно из центра короны начал опускаться хобот яростного вихря. Он спускался в
их сторону, но не прямо, а как-то сбоку. Вихрь кипел первобытной яростью разбушевавшихся
стихий. Вот его хобот приблизился к фигуре на земле, Ярослав, несмотря на чудовищную боль,
мешающую думать, понял, что это убьет их всех. Что это ответ могущественных сил на
попытку забрать часть их мощи. Он ждал этого с нетерпением, надеясь, что смерть избавит его
от этой нечеловеческой пытки. Монстр же сидел, не обращая внимания на грозящую опасность,
только постанывал, словно от наслаждения.
Но ожили знаки, начертанные на земле. Они багрово засветились и в последний момент
перед ударом соткали защитную сферу по границам фигуры, но это ненадолго задержало
разбушевавшуюся стихию. Защита лопнула со страшным треском, хобот вихря на мгновение
замер. Этого мгновения хватило для того, чтобы активизировались знаки на последней фигуре
из крови, которая огораживала внутреннее пространство рисунка на земле, то место, где лежали
люди и Рошаг. Эта защита так и не выдержала, но, лопнув водопадом мутно-красных искр, она
развеяла и чудовищный хобот. Пошла цепная реакция. Вслед за хоботом начали разрушаться те
жуткие стяжки, что связали Силы, образующие вихрь. Раздался громоподобный звук удара, из
черепа прямо в центр вихря ударил луч зеленоватого света, и сильный порыв ветра очистил
небо.
Рошаг открыл глаза и торжествующе взревел. Ярослав каким-то шестым чувством понял
- пришло время умирать. И от этой мрачной безысходности, этой суровой неотвратимости
карающего удара стало почему-то так горько, что он, превозмогая боль, из желания хоть как-то
навредить своему врагу ударил камнем, который все еще продолжал держать в левой руке, по
оставшемуся черепу.
На то, чтобы повернуться на правый бок, ушли все силы и удар получился очень слабый.
Наверное, таким ударом далее муху не убьешь, но все же этого хватило. Череп оказался
неожиданно хрупким. Он был словно соткан из воздуха и от такого слабого удара, почти
касания, просто рассыпался. Рассыпался в пыль.
На мгновение все вокруг замерло. Обряд оказался прерван. Рошаг неверящим,
остановившимся взглядом смотрел на горстку пыли. Исчезли все звуки. Остановился ток
энергии от скалы. Боль, окутывающая Ярослава свинцовым покрывалом, исчезла. Удары
сердца, казалось, разорвут барабанные перепонки. Но так продолжалось лишь мгновение...
Говорят, что в старину мореплаватели возили с собой бочки с жиром. Если корабль попадал в
шторм, то этот жир выливался за борт. Масляная пленка смиряла разбушевавшуюся водную
стихию на какие-то мгновения, но эти мгновения давали кораблю необходимую передышку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32