«сии суть куплены первенцы богу и агн­цу», и девственные выговцы будут с ними, а «блуд тво­рящие» будут вместе с убийцами вечно мучиться в озе­ре, горящем огнем и жупелом.
Однако целый ряд условий очень скоро разрушил и первобытный коммунизм, и эсхатологическую идеоло­гию выговской общины. Община не могла существовать как обособленное хозяйство, без всякого притока хозяй­ственных благ извне. Это показали уже самые первые годы. По мере того как увеличивалось количество выговских скитов и дворов и росло их население вследствие постоянного притока беглецов из внутренней России, потребность в обмене все более и более увеличивалась, а поездки на «хлебный промысел» на Низ стали регу­лярными. Пришлось «промышлять хлеб и деньги». Вы­говцы должны были «закортомить» рыбные промыслы на мурманском берегу, на Выге и на многих других озе­рах; несколько южнее, в Каргопольском уезде, заарен­довали пашенную землю; в широких размерах развили охоту и торговлю пушным товаром. Постепенно из пер­вобытной коммуны выговская община превращалась в крупное торгово-промышленное предприятие на артель­ных началах. Появились выговские конторы и агенты в Вытегре, на заводах в Петрозаводске, Москве, Нижнем и даже в Стародубье (в Ардони). При конторах были постоялые дворы и амбары, где выговцы «своих людей держаша для торгу и приезду всех». Во всех этих пунк­тах образовались, конечно, и религиозные поморские общины. В самой выговской общине начало проводить­ся строгое различие между «скитниками» и «работными людьми»: первые были хозяевами и руководителями, вторые - простыми работниками, хотя и участниками в прибылях.
Экономическая и социальная дифференциация очень скоро разрушила и старую идеологию. Уже в 1702 г. выговцы были вынуждены сделать первый шаг к при­мирению с «миром». Петр организовывал в это время железные заводы: один из них, Повенецкий, строился близ Выговской пустыни. Выговцам была официально предложена свобода жительства в их пустынях, скитах и свобода богослужения по старопечатным книгам с условием, чтобы они «в работах к Повенецким заводам были послушны и чинили бы всякое споможение по воз­можности своей». Приходилось выбирать либо открытый конфликт с антихристом, либо договор с ним и, следо­вательно, отказ от теории антихристова государства. Были такие среди выговцев, которые готовы были даже «огнем скончатися»; но руководители Выга, Денисовы и Викулин, высказались против ссоры и настаивали на принятии правительственных условий и даже молитвы за царя, «ибо мы живем на (его) государя земле, он охраняет нас от врагов, печется о внутреннем порядке, ограждает имущество и личности наши от чужого про­извола». Тут уже вполне ясно звучит собственническая идеология, незаметно пришедшая вместе с промыслами и торгами на смену коммунистической. «Иго работы его императорского величества», заключавшееся в «рудосыскании и подъеме», т. е. в старательском добывании руды, было возложено, конечно, на крестьянское насе­ление и на новых переселенцев, которые, прослышав о разрешении «свободного жития» выговцам, стали «со-биратися и поселятися на блатах по лесам между гора­ми и вертепами и между озерами в непроходных местах». А руководители Выга шли в примирении с миром все дальше и дальше. Прослышав, что жена Петра, Екате­рина, хотела бы иметь оленей, они стали с 1722 г. почти ежегодно доставлять «всемилостивейшей государыне» партии по 50-80 живых оленей и называли себя в со­проводительных письмах «богомольцами» императрицы; затем выговцы без сопротивления приняли двойной подушный оклад, установленный Петром для расколь­ников.
В 1722 г. настал случай, вследствие которого новую идеологию примирения с государством выговцам при­шлось сформулировать официально. Уступая настоя­ниям синода, у которого свободный Выг был бельмом на глазу, Петр согласился послать на Выг иеромонаха Неофита, чтобы последнему «имети о происшедшем не­согласии тихое, кроткое и безопасное разглагольство, принуждения не творити насильна». Неофит рассчиты­вал во время «разглагольства» спровоцировать выговцев на какое-либо антиправительственное выступление и таким путем создать предлог для разгрома Выга, но вы­шло по-иному. При первых же пробах публичного «разглагольства», устроенных в Петрозаводске в присутст­вии военного начальства и заводских мастеровых, Неофит оказался чересчур слабым в сравнении с выговскими начетчиками и был вынужден от публичных дис­путов отказаться. Тогда он дал выговцам 106 вопросов в письменной форме, потребовав письменного же ответа. Составление ответов было поручено Денисовым, которые сочинили целый трактат, свыше 500 страниц по совре­менному книжному формату; это и были знаменитые «Поморские ответы». На все провокационные вопросы Неофита там даны очень осторожные, но все же недву­смысленно формулированные ответы. Церковь россий­ская до Никона была православной, Никон ввел несо­гласные с древним восточным православием «догматы» и обряды, и потому выговцы их не принимают. Но они отнюдь не считают царей еретиками; вопроса об этом «нелепом причитании» они и слышать не хотят, «вопро­шаемых таковых словес произносити ужасаемся». Не дело выговцев исследовать вопрос о благочестии Алек­сея, Петра и других царей; их дело - «государю от вседержащия божия десницы поставленному честь, покоре­ние, благодарение и всеверное служение всеусердно воздавати». «Мы и святейший правительствующий си­нод, - продолжают «Ответы», - не уничтожаем, но честно почитаем, и архирейского достоинства бесчест­ным словом не оглаголуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174