что есть Бог и что есть Дьявол? Не думаю, чтобы Сюзанна разделяла мою точку зрения, да - если говорить на полном серьезе - я никогда не пускал ее в те тайники души (пусть критик подчеркнет мое пристрастие к банальным и клишированным идиомам), в которых можно отыскать размышления на подобные темы, хотя опять же! - я глубоко убежден в том, что размышлять - не дело пишущего человека, его задача проще: создавать то, что до него не существовало, а какие силы призывает он себе на помощь - Света, Тьмы или же серого ангела пограничья - в этом нет разницы, ибо для построения мира сгодится любой кирпичик. Вот поэтому-то я и согласился принять пари, ведь для меня продать душу дьяволу намного проще, чем бросить писать, так как, сделав последнее, я преступлю против того, что дал мне Господь, - против собственного дара и, соответственно, тех умений, которыми Он наделил меня, ведь это (априори) в любом случае от Бога, а не от Дьявола, значит... моя встреча с последним богоугодна, как бы парадоксально это ни звучало! А вот бедная Сюзанна не понимает этого, хотя если довериться моему же собственному открытию и допустить, что она сделала то же, что предлагает мне, только намного раньше, то вероятна еще одна точка зрения: она просто провоцирует меня для того, чтобы я был намного решительнее в своем выборе (трон из обсидиана, обоюдоострый кинжал, темная, почти черная, чужая кровь). Сюзанна специально создает такие ситуации, избегнуть которых, зная, что главный писательский бич - любопытство, невозможно, и этим сама подталкивает меня туда, где бывал мало кто из смертных. Но я добьюсь правды, любой ценой, чего бы мне это ни стоило. Не может быть, чтобы все это был лишь сон. Я хорошо помню эти часы, проведенные в странном тумане, я прекрасно вижу лицо жены, сладострастно связывающей мои ноги. Иллюзии и реальность, реальность и иллюзии, можно было бы, конечно, привлечь в свидетели К., но стоило ли, когда проще подняться к себе в номер, распахнуть дверь и... - Что с тобой? - спрашивает (добавлю: удивленно) Сюзанна, когда я беру ее за руку и стаскиваю с кровати (все та же любимая поза: поджав крестом голые ноги). - Ты делаешь мне больно! - Еще не так сделаю! - бормочу я и волочу ее из комнаты, она упирается, кусает меня в запястье, но я продолжаю волочить ее за собой как безжизненный куль, и она понимает, что сопротивляться бесполезно, как бесполезно и кричать, все равно я настою на своем, добьюсь того, чего должен добиться (иллюзия и реальность, туман, так и не увиденный трон из черного обсидиана), хотя сам еще плохо понимаю, что всем этим преследую и куда пытаюсь увести Сюзанну. Куда? Открою тайну: ведь здесь, на берегу, рядом с пансионатом, я знаю каждую щель, и отнюдь не в будку лодочника (что можно предположить) веду жену. Не собираюсь я и увозить на противоположный берег, нет, все это слишком сложно, да и потом мне не нужны свидетели, то, что я собираюсь проделать (а я уже хорошо понимаю, что), касается лишь двоих - меня и моей жены, но тогда почему (предположим) не в номере? На это тоже есть ответ. Вспомните ту ночь, правду о которой я пытаюсь добиться сегодня с самого утра (точнее, с полудня), и вы поймете, что в номере мне ничего не удастся, ибо он полон подвластными Сюзанне духами, и я проиграю, еще не выйдя за канаты. А ведь гонг прозвучал, рефери взмахнул рукой, что, вам все еще непонятно, куда я веду Сюзанну? Слушайте. Неподалеку от пансионата, стоит лишь пройти будку лодочника и повернуть в сторону гор, начинаются густые заросли репейника, крапивы и иван-чая, посреди которых расположены развалины то ли амбара, то ли сарая, то ли какого еще подсобного помещения. Потолок просвечивает, да потолка-то, собственно, и нет, деревянный настил, из щелястых досок, сразу над которыми трухлявые стропила, поддерживающие дырявую, крытую рваным толем крышу. Видимо, раньше здесь хранили сено, может, что это вообще был хлев, но - судя по всему - уже много лет никто не пользуется этим прелестным строением, за исключением, правда, забулдыг и подгулявших парочек, впрочем, несколько раз во время своих экскурсий по окрестностям я забредал в эту развалившуюся хибару, и ни один человек мне не встретился, лишь ветер дул сквозь щели в стенах, да пустые осиные гнезда хрустели под ногами. Вот в это-то райское пристанище я и тащил Сюзанну, хотя внешне это выглядело так, будто супружеская пара решила прогуляться и мило направляется в сторону от пансионата, цель же прогулки не интересна никому, кроме самой парочки, и не стоит провожать их глазами, мало ли что собираются делать эти двое добропорядочных и милых людей? Сюзанна покорно шла рядом, поняв, что я не шучу, и не стоит сопротивляться, да и потом - кто знает, что думала моя жена о цели нашей прогулки? Главное, что она не подозревала о конечной цели - уже упомянутом полуразвалившемся (полу, полностью - какая разница, это просто антураж, декорации для сюжета, не больше) амбаре (это определение развалюхи нравится мне больше всего), окруженном почти непроходимыми зарослями репейника, крапивы и иван-чая, то есть таком месте, куда нормальный человек по своей воле не пойдет, как никогда не пошла бы она сама, но вот вынуждена продираться, царапая и обжигая ноги, да еще подталкиваемая мною в спину: быстрее, как бы говорю я, быстрее! Но вот цель достигнута, я вталкиваю Сюзанну под зияющую дырами крышу и, не говоря ни слова, тащу в дальний угол, где давно уже приметил два столба, поддерживающих - по замыслу неведомого мне пейзанского архитектора - то, что когда-то давно можно было назвать потолком. - Что ты собираешься делать? - в ужасе спрашивает Сюзанна. Я молчу, я молчу сегодня весь день, но это не значит, что я не знаю, что собираюсь сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32