спасайтесь, как можете. Они бросились врассыпную. Кошколовы упустили момент, брошенная сеть пролетела мимо. Гертруда оглянулся и понял опоздал...
- Ах ты, скотина! - он схватил железными руками Антона за горло. Тело бесхребетного человека безвольно болталось, не доставая ногами земли. Из-под брюк показались серые кальсоны, лицо посинело и стало таким страшным,- какой-то воронкой, завихряющейся во впадину беззубого рта,- что Гертруда не выдержал, отбросил Антона и ушел. За ним потянулись его приспешники - они тащили сети. Коты ускользнули, и делать больше было нечего.
В подъезд спустилась Лариса - она только что обнаружила отсутствие мужа - "ужасный человек...". Но что удивительного - ведь от начала налета и до конца прошло не более пяти минут. Мы выбежали к Антону. Он уже пришел в себя. Потом выяснилось, что у него сломана какая-то незначительная косточка в горле и он потерял голос. Мне казалось, что Гертруда душил его целую вечность, а это были какие-то мгновения, и все же, зная силу пальцев кошколова, мне пришлось признать, что Антон оказался гораздо крепче, чем можно было ожидать. Ну, а голос его Ларисе не был нужен, и ему тоже, и эта потеря ничего не изменила в их жизни.
Гертруда уже скрылся из виду, как вдруг раздались крики: "Держи, сеть, сеть давай..." Я метался по квартире - из окон ничего не видно, выбежал на улицу, побежал на крик. За домом столкнулся с одним из кошколовов, он грубо толкнул меня - "убирайся..." Кто же это вышел из укрытия, зачем?..
* * *
С шести утра играли победные марши. Гертруда праздновал - один черный кот попался. Отчет пополнился реальными подробностями, фотографиями, отпечатками лап. Дело пахло орденом и повышением в должности... Наконец нам разрешили выйти из дома. Официально объявили, что кота ликвидировали и повесили на мачте на бывшей детской площадке. Я оделся и пошел туда. Да, там висел черный кот, но он был высоко, и я не мог разглядеть, кто это. Я постоял и пошел домой.
К вечеру кота спустили вниз и бросили тут же. Это был Крис. Как же так, дружок? Зачем ты вылез из подвала... Видно, понадеялся на быстроту своих ног - и столкнулся с Гертрудой... Кровь казалась бурой грязью на его бархатной шубке. Я вытер кровь, взял кота на руки, кое-как добрался до оврага, нашел глубокую трещину и опустил туда этого отчаянного малого. Выпрямился, посмотрел вокруг. Опять закат, опять бурое солнце уходит за оврагом под землю, может быть, в такой же бездонный овраг, в пещеры... и снова появится завтра? Иногда я чувствую, что устал от этих повторений, и спокойно думаю о том, что скоро не будет ничего. Еще бы немного тепла и света... и ясности - зачем все было... Оглянулся на дом - в окнах уже светились огоньки, в подвале метался, набирал силу вольный огонь. Надо идти туда, должен вернуться Феликс.
* * *
А Феликс все не шел. Я сидел в кресле и смотрел в окно. Мерцающий свет из подвала освещал снег перед домом... Нет, это фонарь смотрит мне в лицо. Снег повалил, неуклонный, косой, мохнатый, все перечеркивая и границы вещей обращая в тени. Красные кирпичи стали бурыми, свет померк. В окне ничего, кроме чахлых кустов и кирпичной стены. Такая стена была в Бутырках, спрятанная между домами огромного города... Желтоватый снег вокруг фонаря растоплял мрак... Я вспомнил - в детстве - кусок масла, сливочного, в геркулесовой каше... Каша с шелушками, ешь - и отплевываешься, ешь - и надоедают они, острые, дерзкие и безвкусные... Масло также таяло... Дальше вокруг фонаря серебристые нити - тянутся в глаз... Паук... он жил в углу и каждую ночь спускался в ванну - напиться, и каждое утро не мог выбраться из нее. Подсовываешь бумажку - он вылезает... небось думал, что сам... Сколько раз я потом вспоминал о нем, когда барахтался и терял надежду... Ночь не кончается, а ведь время?.. Часов нет... Ах, да, я же разбил их, когда выбегал из дома - взмахнул рукой - и об стену... а за домами - "держи, сеть, сеть давай...". Надо срочно проснуться!.. Нет, пришли-таки, лица вежливые, бритые: "Ну, зачем вы так, мы вас знаем, любим... просто вы устали, немного больны... надо подлечиться, надо..." И уже с железом в голосе - НАДО!.. А из-под кровати - лицо белое, одни глаза - "нет, нет, нет, не вылезу-у-у...".- "Вы пожалеете, вы поймете...".- "Да, да, да... нет, нет, нет..." А двери заперты, и ручек дверных нет, и окна зарешечены и неба нет, все черно, черно... И утра все нет... Острый гребень среди облаков, я карабкаюсь туда... Наконец, голова выше гребня - смотрю огромное поле катится в пропасть, белые вихри то здесь, то там, и ползет вверх собачья упряжка с одним человеком... а над всем простором ночи, ростом до верхушки неба - фигура из стали и льда...
Кто-то говорит: "Раздвинь занавеску, там окно". Я дергаю - фигура сморщивается, уходит в складки... По-прежнему мигает фонарь, все еще темно. Где же часы, наконец?.. А-а, часы разбиты. Где будильник? Будильника нет, и стола нет, на месте стола барьерчик, за ним два поросенка, один бегает, прыгает - живой, другой лежит на боку - струйка крови изо рта... Где Бляс? Роман где?.. А за окном нарастает рев и свист, мечутся зловещие тени, от них ускользает, уходит черный упрямый зверь, спешит в темноту... но и там уже они, окружают его, оттесняют от спасительных зарослей...
- Феликс, Феликс, беги!!!- Я проснулся - спал, сидя в кресле. Чахлый свет пробивался сквозь старое пыльное полотно. Утро пришло.
* * *
И тут появился Феликс - заглянул в окно. Я впустил его, взял на колени. Он очень устал - не стал есть, не мылся, не тряс ушами. Я покрыл его одеялом, так, что виднелась только голова и черная когтистая лапа. Он уткнулся носом в мою руку и заснул. И я заснул с ним, спокойно и тихо. К вечеру он поел и захотел уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55