.." Ну, Малов, на старости лет про бога вспомнил... Пишешь про квартиру, что мне отойдет, какие-то дурацкие слова, Малов. Не забывай, все ждут тебя, не подводи народ.
И так вот потихонько, незаметно подкатила моя главная катавасия... Не бойся, Малов, кончилась и она, как ты всегда предсказываешь - "все кончается..." и я снова стою, как был, среди наших полей, жду тебя. Нужно поделиться, друг, ведь столько всего... беспрепятственно можно с ума скатиться.
x x x
Началось с того, что Жасмин снова лапу повредил, дырочка открылась, а повязка старая, задубела уже от сукровицы, и я решил... Вижу, деваться некуда, взял, Малов, и решил - попробую все эти тряпки снять с него, пусть лапа живым воздухом дышит. Справлюсь, думаю, только ослаблю немного, а дальше он сам позаботится, живо сдерет. Хватит антибиотики в него качать, и на вырезку уже никаких средств... широко живем!..
И я взялся, накормил доотвала мясом, потом воспользовался благодушием его, сонливостью, подполз поближе, начал к повязке подбираться. Трогаю, он сначала даже обрадовался, видно, чешется у него, и я тогда стал понемногу ее сдвигать, сдвигать вниз, она поддается, и вроде все шло хорошо...
И тут, видно, ему больно стало, наверное бинт к ранке присох, и он мне сразу дал знать об этом, да так, что двумя словами не расскажешь.
Ударил зубами по кисти, по тыльной стороне. Без злости, будто сказать хотел "отстань...", я еще подумал, ну и тупые у него зубы, у маленьких собачек иглы, а у него лопаты тупые... Вдруг рука онемела и толстой струей полилась кровь, темная, почти черная, я понял, Малов, он мне большую вену разорвал. Ты мне рассказывал про вены и артерии, фонтанчика не было, просто льется и льется, не так страшно, но тоже, оказывается, не сахар, не так уж много крови во мне, чтобы струями на землю лить!..
Я и прижимаю, и руку перевязываю полотенцем, и жгутом пытаюсь... не помогает, течет и течет. И я понял, надо шить, бежать в поликлинику. Никогда там не был, но вижу - надо, пора...
x x x
Вышел на дорогу и побежал. Довольно далеко, ты знаешь, и я надеялся на машину, бегу и оглядываюсь, вдруг повезет.
Получилось совсем в другую сторону, хоть и дурак, а не повезло.
Понимаешь, Жасмин расстроил меня, на ноги не встает, не заживает у него, а теперь еще рука... Капает, капает, полотенце уже намокло... Кругом пусто, темнеет, бежать устал, бреду неровным шагом по обочине, голова кружиться начала... вот бы машину сейчас, доехать с ветерком... Слышу, сзади мотор, из-за поворота вылетает, мчится с большой скоростью ко мне. Я к ней навстречу, руку поднял... а он как слепой, ударил меня в бок и дальше мчится, даже не затормозил. Это я потом вспомнил, что не остановился, по звуку, а в это время занят был - по воздуху летел, и вот что интересно, даже сознания не потерял, пролетел метров шесть-семь и шмякнулся в снег на обочине. И вижу свою руку впереди, близко к лицу: полотенце слетело, а кровь перестала течь, удивительно, как он мою кровь остановил, Малов...
Минут через десять случайный человек мимо проезжал, остановился, бывает, чужие люди лучше своих. И до больницы добрался уже с удобствами, правда в безпамятстве, вернее, то вижу - везут куда-то, то сон наплывет, одурманит, потом снова едем... Долго добирались, он и дорогу-то не знал, спрашивал, где больница, искал, а потом исчез, даже своего адреса не оставил.
Привезли, я только успел сказать фамилию, адрес Ольги-соседки, чтобы знала, и сознание потерял. Пришел в себя наутро, мне уже операцию сделали, руку заодно зашили, а главное, починили почку, у нее от удара капсула лопнула, мешок, в котором она лежит, или висит, Малов, ты лучше знаешь. Говорят, лежи, недели две валяться, у тебя еще и сотрясение мозга, парень, в общем, крупно повезло.
x x x
На третий день явилась Ольга, еле дошла, отдышалась, все в порядке, говорит, котов на улице кормлю, будь спокоен, а к твоему чудищу страшно подходить, я с улицы миску подталкиваю, кто его знает, сероватый бандит... Он не чудище, а Жасмин, но спорить не стал:
- Спасибо тебе, если что, и я не подведу.
- Знаю, знаю, простая ты душа... Только не умирай, кто же в доме живой останется, и к парадному не подобраться, крадемся... сплошной лед...
Вижу мнется, что-то еще ей надо сказать, и не хочется огорчать меня.
-Давай, выкладывай, - говорю, - что там стряслось после меня.
Она и рассказала. Приехал за Алисой ее друг, прилетел, за час собралась и исчезла.
- Ну, и хорошо, - говорю, - только счастья ей желаю.
Не все, оказывается, не все. Дверь они запереть забыли, Малов, и квартиру в тот же вечер обчистили наголо, утром соседи смотрят - пустой паркет, и шума никакого не было, ни чужих людей...
- Ладно, - говорю, - пусть. Не огорчайся, иди, да осторожней будь, дорога скользкая-то.
Не задело меня это все, не зацепило, Малов. Потом, когда понял, ведь материнское жилье, и все связано, связано... Потом, да.
x x x
Через два дня новое событие. Проснулся поздно, сестра говорит, к тебе снова соседка приходила, жасмин с балкона исчез. Откуда зимой жасмин... и разве можно цветы на балконе оставлять, в такие холода...
В мороз цветы на улице не выживут, но я понял, не цветы пропали.
Ужас меня охватил, куда он со своими ногами поползет... Если б люди кругом были, люди, Малов, то ничего особенного, больной зверь, помоги, накорми, дай тепло... А я не знаю уже теперь, кто рядом, вижу, люди отдельные живут, вот ты, Ольга, еще немного, например, случайный человек спас... а остальные - месиво злобное, что ли?..
Никогда так не думал, Малов, или от себя скрывал, не знаю, только эти мысли меня убивают, объясни, помоги...
К обеду еще раз она приплелась, Ольга, говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27