Изучая историю деятельности Семена Дежнева и его товарищей, я нашел свидетельство о том, что пролив между Азией и Америкой был при жизни Дежнева пройден с востока на запад. Известно, что, живя в основанном им Анадырском остроге, Семен Дежнев в 1653 году усиленно разведывал через поморян о состоянии льдов между устьем реки Анадырь и Большим Каменным Носом. Советчики сказали Дежневу, что лед от берегов в море относит далеко не каждый год. Дежнев должен был сокрушаться, ибо он приготовил уже лиственничные кочи, добыл кое-какую снасть. Он не решился плыть тогда на Колыму вокруг Чукотского полуострова только потому, что паруса и якоря кочей были признаны недостаточно падёжными.
Но почему Дежнев должен был оставить навсегда свое намерение плыть морем на Колыму?
Передо мной лежит донесение торгового человека Никиты Агапитова-Малахова (Агапитова) из Жиганского зимовья. Оно относится к 1657 году. Малахов пишет о том, что «служилые люди у него пропились». В числе этих людей он называет Федота Ветошку и Евсея Павлова. Оба они в то время служили у Дежнева в Анадырском остроге и участвовали в добыче моржовой кости на знаменитой отмели близ устья Анадыря. Великолепный Федот Beтошка в красной шапке с собольим околышем пропил у Малахова-Агапитова девять пудов моржовой кости анадырской добычи. Дело вовсе не в размерах разгула Ветошки, а в том – каким именно путем он попал в Жиганск?
Дорога с Анадыря на Колыму и Якутск сухим путем пролегла через «Камень», Анюй, Нижне-Колымск, Индигирку, Яну и Алдан. Жиганск стоял вдалеке от этой дороги, расположенный северо-западней Якутска, служил местом досмотра судов, идущих с моря вверх по Лене.
В Жиганске взимались таможенные пошлины. Сухого пути с Яны в Жиганск тогда и в помине не было. Это вполне достоверно известно из челобитной казачьего десятника Михаила Колесова, написанной в 1678 году. В ней он сообщал, что волок с Яны в Жиганск лишь недавно был открыт им, Колесовым.
Остается только одно: костяная казна с Анадыря была доставлена в 1657 году морем и рекой Леной. Для этого Ветошке и другим дежневцам пришлось пройти пролив между Азией и Америкой, обогнуть Чукотский полуостров и проплыть морем до устья Лены. Более подробно обо всем этом рассказано в моей повести «Подвиг Семена Дежнева».
Ясно одно: все старые сведения о Дежневе и его сподвижниках нуждаются сейчас в пересмотре. Можно предполагать, например, что не один Федот Ветошка при жизни Дежнева плавал через пролив между Америкой и Азией в устье Лены. Есть данные о том, что этот путь был сведан и знаменитым открывателем Василием Бугром, Юрием Селиверстовым, Анисимом Костроминым, Никитой Семеновым и другими первообитателями острога на Анадыре...
...Европа продолжала получать от бывалых русских людей легендарные сведения о землях к востоку от Сибири. В 1680 году ученый серб Юрий Крижанич, живший в Тобольске, писал, что ленские и нерчинские сборщики ясака прошли всю Сибирь до океана. У морского края Сибири они видели плавучие льды, но на вопрос, есть ли какой-либо материк между Ледовитым и Восточным морями, землепроходцы отвечали отрицательно.
Кстати сказать, Тобольск в те годы, по свидетельству иноземцев, был никак не меньше Орлеана. В Тобольск стекались вести от землепроходцев, изучавших Сибирь от Ледовитого моря до пустынь Монголии. Именно при Крижаниче в Тобольске одним путешественником были получены расспросные сведения о Тибете, далай-ламе, Бухаре...
Вероятно, из Тобольска в Москву дошло сказание об «острове» против устья Колымы, где туземцы занимаются охотой на... бегемотов. Иезуит Филипп Авриль внимательно слушал и прилежно записал эту легенду. Ее в 1086 году рассказывал Аврилю словоохотливый и любознательный Иван Мусин-Пушкин, сановник Сибирского приказа.
Разговор начался с того, что собеседники стали решать вопрос: откуда произошло население Америки. Ученый иезуит, видимо, читал первые ученые труды об Америке, начиная от творений Петра Мартира и Франциско Лопеса Гомара; русскому воеводе вполне доступна была знаменитая хроника Мартина Вельского. Мусин-Пушкин прямо заявил иезуиту, что обитатели Америки произошли именно от жителей острова близ Колымы. Охотясь на бегемотов и выезжая на море для этой цели не в одиночку, а целыми семьями, колымские островитяне вполне могли достигать берегов Америки на плавающих льдинах. Мусин-Пушкин был совершенно убежден в том, что северная оконечность Америки лежит неподалеку от той части Азии, которая прилегает к «Татарскому морю». Воевода уверял, что на побережье Америки водятся те же животные, что и в Московии, особенно бобры. А бобры эти могли перейти на американский берег по ледяному покрову. Больше того, жители этой части Америки, говорил Мусин-Пушкин, очень похожи на обитателей острова близ Колымы. Так Мусин-Пушкин предвосхитил современную нам теорию родства некоторых сибирских народов с туземцами Аляски.
Иезуит Филипп Авриль так запомнил этот рассказ, что записал: «...Надо бы для удостоверения в деле столь важном разведать об языках, коими говорят два упомянутые, похожие один на другой народы, живущие один в Азии, другой в Америке, ибо если бы открылось сходство в языке, то и сомнения в сходстве их более никакого не оставалось бы...»
Надо, конечно, объяснить, что «бегемоты» Авриля были моржами, а может быть, и морскими коровами, которых было еще легче принять за толстокожих животных тропических стран, знакомых Европе по сказаниям космографов.
Прошло еще года два, и Жан-Франсуа Жербильон, тоже ученый иезуит, вновь получил от московитов ценные сведения о северо-востоке Московии и смежных странах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73