— Главное, смотри… Не. Пошли, дойдем. Лучше сам увидишь. Так и пацанам лучше объяснишь.
— Чево?! - остановился Сережик. — Че ты сказал?!
— Че? — включил дурочку Ахмет. — Че я сказал?
— Ты че, хочешь сказать, это я ими командовать буду? Ты че, Старый?! Совсем… — тут Сережиково нутро взорвалось острой болью: Старый как-то незаметно подтек к нему на удар и несильно, но садистски точно ткнул кулаком Сереге под солнышко.
Парнишка подробно исполнил осененный вечной традицией танец получивших по солнечному сплетению. Когда он, наконец, встал с колен и протер губы от рыготины горсточкой рассыпчатого снега, сквозь сверкающую радугу слезящихся глаз он заметил Старого, покуривающего на торчащем из-под снега скальном выходе. Старый пошлепал ладонью по камню рядом с собой.
— Сереж, ландайка Ландай (угол, жарг.).

. Присядь вот. Все? Нормандяк?
— Че? А… Все…
— Понял?
— Понял…
— Скажи тогда.
— Че сказать? За че ты мне ебнул? Чтоб не спорил.
— Не, Серег. Чтоб ты как сопля не спорил. Понимаешь — про соплю?
— Да вроде да.
— Ты это, давай без вроде. Вроде — это в роте. Командира, у которого хоть что-то «вроде», солдат слушать не станет. Рот у командира не для всяких штук, а для команды. Половина людей, которых ты ведешь в бой, последнее, что в жизни слышат, это твою команду. Нахуя им напоследок блеянье слушать, а? Им и так помирать, хватит с них неприятностей. Пусть они слышат нормальную команду, которую можно понять только правильно. Пусть чувствуют, что они умрут, но дело — дело лежать не останется, дело сделается. Чуешь?
— Да. Кажется, въезжаю. — Сережик смотрел куда-то сквозь чахлый березовый лес.
Перед ним сейчас поворачивалась новой стороной выбранная им доля. Ахмет смотрел, как по лицу паренька пробегают страхи, сомнения, неуверенность — как все знакомо… Однако бобик сдох, и назад пути нет. Было видно, что парнишка понимает и это, и понимает вполне отчетливо: вон как набычился, мордочка стала жесткая, прям как у взрослого мужика…
— Ладно. Пошли дальше покажешь.
— Обожди, докурю. Пока курим, я тебе одну майсю Майся (искаж. идиш).

прогоню. Ты говорил, тебе семнадцать?
— Да, можно считать, что так. Совсем чуток остался.
— Вот. Семнадцать. Помнишь, я тебе про Гражданскую и Великую Отечетвенную рассказывал?
— Ну, помню, канешно. И че?
— На Гражданской, это которая раньше, первая была, был такой пацан, почти как ты. Аркадий Гайдар. Скотиной он, конечно, был беспредельной, животным отмороженным, но дело не в этом. Дело в том, что он командовал полком. Полк — знаешь, че такое?
— Точно не знаю, но — дохуя… А сколько, Старый?
— Полторы тыщи рыл.
— Оба-на… — удивленно выдохнул Серега. — И че, как он справлялся?
— Не знаю. Знаю только, что не лажа это, точно все. Справлялся вот. А было ему на два года меньше, чем щас тебе.
— Ни-ху-я… Ох и семейка у него была, наверно…
— Нет, Сереж. Тогда по-другому как-то было. Все равно — охуеть, да?
— Да-а-а-а… Слышь, Старый. Вот не ты бы мне это прогнал — ни в жисть не поверил бы.
— Вот. И народ у него был, тот еще народ. Твои по сравнению с его парнями — сама мудрость и понимание общего хода. А у него были полностью отвязанные отморозки, с полной башкой тараканов. Я когда ставлю себя на его место, то не уверен — справился бы с такими, нет ли.
— Да ну? — недоверчиво протянул Серега, но Старый оборвал базар, хлопнув себя по коленям:
— Вот те и ну… Ладно. Айда дальше.
— Вот, смотри. Видишь, дорога поворачивает налево? Где твои должны сидеть? Погоди, по другому зайду. Вот ты едешь в машине. Впереди — раз, головная взлетела. На колонну твою наехали. Ты выскакиваешь, тебе же страшно — вдруг уже в твою машину муха летит. Куда тебе стрелять сподручно? Влево от дороги, или вправо?
— Ну… — Серега примерился волыной и так и эдак. — Влево лучше. Гораздо. Старый, я понял. Чтоб этим стрелять было неудобно. Людей сажаем во-о-он там, да?
— Да. И смотри — помнишь состав колонны? Бредли, ну, маленький такой танк — в голове, мы его берем на фугас. Потом командирский хамвик с 12.7, ну, за него можешь сразу забыть; потом?
— КамАЗ с охранением.
— Точно. Потом фура большая поедет, КамАЗ с генератором, КамАЗ с беспилотниками, и опять хамвик с пулеметом. Значит…
— Значит, за хамвиками никто не заляжет, точно? — перебил Серега. — Кого сразу не положим, будут щемиться за большую фуру. А за ней их хер достанешь, да? С этой стороны дороги, имею в виду.
— Точно. Эта фура набита всякими приборами, ее не просквозить, даже в упор.
— Да пусть щемятся. Отлежаться не выйдет у них, пулеметами достанет. Ты это к тому, когда пулеметчикам команду давать?
— Нет, хотя смысл примерно такой. При забое колонны команд только две — огонь и отход. Сначала все по указанным целям работают, а потом каждый сам стреляет, из обстановки. Видишь, Серег, тут слишком много всего надо увидеть и решить, никакой командир не успеет. От лишнего командования здесь один вред будет — в бою народ по пользе стреляет, каждому кажется, что именно в его секторе все решается, поэтому маневр огнем на колонне невозможен — у тебя народ несыгранный, и слушать тебя будут, только когда команда совпадет с тем, что им кажется правильным.
— И че, как из этого дела выкручиваются?
— Вот я тебе о чем и толкую. Командовать нужно сейчас. Чем лучше ты сейчас поймешь, как что будет, тем меньше тебе вечером придется локти грызть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99