сорт сигар.

и щелкнул подарочной зиппой Командира, отмечая, что руки все еще трясутся. Шутка ли — отпидарасить до приемлемого состояния четыре волыны, он провошкался с ними с раннего утра до самого обеда… Обеда. Надо же, — ухмыльнулся человек, одобрительно приглаживая взглядом чистую машинку на коленях. — Обеда?… Мгновенный просверк еще несформулированной догадки остро царапнул по нервам.
Ахмет с внезапной тоской вспомнил, что еще несколько дней назад то, что нынче кажется вспышкой, составляло его фон — тихий и ослепительный. Он как-то безоговорочно понял, что еще несколько дней назад он без труда решил бы эту загадку. Чего там, это даже не показалось бы загадкой — делов-то. Он сделал бы все не задумываясь, как находишь выключатель на кухне, встав ночью покурить… Да, старый был прав. Без моего озера мне никуда. Надо же, как быстро. И как незаметно-то! — словно проснувшись, Ахмет удивился, как человеческое, казалось бы — выжженое и вымороженное из него практически полностью, стремительно вылезло откуда-то и покрыло его с головы до ног. — А я даже не заметил, вот что на самом деле удивительно-то…
В идеально тихом воздухе к ясному полуденному небу поднялась насыщенная синяя струйка. Затянувшись один раз, Ахмет поплыл, блаженно щурясь на торчащую из серого марева кустарников коробку столовой. До чего приятное ощущение — снова попасть на резьбу. Мир, начавший было капризно рассыпаться на отвратительно кривляющиеся пятна, снова сощелкнулся и стал слегка прозрачным и одуряюще глубоким… Вот так. Все просто, паря. Сотни две. — автоматически прикинув расстояние, Ахмет попытался извлечь из-за пазухи обыденного мира сияющее под рукой, но ставшее таким труднодоступным знание — куда ему сначала. — Здесь — однозначно, но еще столовка. Тоже однозначно…
Вызвав ощущение ключа, Ахмет стремительно обвел взглядом кучу, и без тени сомнения ухватился за витой шнур в нитяной оболочке. Дернул, шевеля плотный мусор — немного поддалось; потянул, стараясь не переусердствовать. Один конец довольно быстро выскочил из щели в хламе, неся на конце колодку самодельной переноски с обрывком толстого черного кабеля.
С трудом освободив из-под кучи второй, Ахмет рассеяно ругнулся — можно было и сообразить, не дыша больше часа едкой штукатурной пылью… Ладно, подумаешь — поработал маленько. Зато вон кружку нашел… Шнур уходил во вторую кучу, на месте сарая. Или гаража — здесь мусор содержал куда больше железа. Бросив ставший излишним шнур, Ахмет быстро освободил крышку погреба. Нет, это смотровая яма… Все-таки гараж, стало быть. Так, че у нас на периметре? Периметр ништяк, тихо…
Спрыгнув на чистое и сухое дно ямы, Ахмет поймал себя на ощущении, что вдыхает сейчас тот воздух. Тот… Бля, он на самом деле другой. Точно. Какой он теплый и мягкий, как я не замечал этого тогда… Сердце мгновенно затопило грустью, тут же переплавляющейся в ненависть, застилающую взгляд кровавым занавесом, из горла само полезло рычание… А ну тихо, бля. Развоевались мы, смотри-ка. Давай лучше гляди внимательно…
На первый взгляд — ничего. Подставочка, о двух ступеньках. Вот от тебя и оттолкнемся. В голове у Ахмета возник невидимый призрак давно умершего человека, обстоятельно сколотившего это неказистое, но глубоко продуманное издельице. Пол забетонирован. Стенки аккуратно зашиты жестью под рейку, загрунтованы и покрашены. Двурогая вешалка — тут висела тряпка, и, скорее всего, комбез. Конкретный был мужик. Как он поступил бы… Да. Ахмет достал из поясной кабуры лезермана Лезерман (Leatherman) — так называемый «мультитул», комбинированный инструмент с хуевой тучей раскладных рабочих органов — ножи, плоскогубцы, отвертки и пр. Шило, опять же.

и выщелкнул четырехгранное шило. Звякнуло со второго удара. За жестью и парой слоев иссохшего рубероида обнаружилась металлическая пластина, притянутая к деревянному тайничку на съеденные ржавчиной шурупы. Никаких усилий прикладывать не пришлось, пластина, оказавшаяся задней стенкой какого-то прибора, чуть ли не сама спрыгнула с гнилых, крошащихся пеньков. В нише лежал рыжий бакелитовый футляр полевого радиотелефона «Искра» — блестящий, ни пылинки, словно заложенный на хранение позавчера.
…Как странно. Мне абсолютно похуй, что лежит в этой коробушке… — лениво удивлялся сам себе Ахмет, таща к себе увесистый футляр. — А раньше на говно бы от любопытства изошел, прямо там открыл бы… Подойдя, осмотрелся и нарезал кружок вокруг — нет ли следов. Нет. Зашел. Да, никого не было; затопил печь, скинул куртку и волыну. Несколько раз выходил за снегом — плотно набитый в кружку, он давал от силы пятую часть воды… Эх, заварочки бы… — тоскливо вздохнул, пристраивая на венчающем печку тазике свою новую кружку. Ахмет почему-то был уверен, что нашел именно его кружку — того обстоятельного, педантичного старика, выстроившего во дворе коттеджа гараж, вырывшего и по-хозяйски обустроившего смотровую яму. Странное чувство — пожелав заварки, Ахмет вдруг понял, что совсем скоро хлебнет крепкого чаю, даже во рту послушно возник тот немножко банно-вениковый привкус, каким отдает крепкозаваренный низкосортный чай — единственный, кстати, по-настоящему вкусный.
…Ну это уж дудки — усмехнулся человек, безразлично приготовившийся умереть на днях. — Должнички вряд ли будут мне настолько рады… Он прекрасно понимал — в случае, если он сделает свою работу плохо, его снова ждут тупые удары пуль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99