Муди не хотел заставлять меня молиться.
Он определенно не хотел, чтобы его семья постоянно жила так. Уже шесть недель мы не спали вместе. Махтаб не могла скрыть отвращения к отцу. В своем помраченном разуме он сумел вообразить себе, что мы когда-нибудь сможем в Иране нормально жить. И был лишь один способ усыпить его бдительность: я должна убедить его, что разделяю его мнение и примирилась с решением остаться в этой стране.
Когда я анализировала задачу, поставленную перед собой, меня охватывало отчаяние. Путь к свободе требовал, чтобы я превратилась в первоклассную актрису. Я должна была сыграть так, чтобы Муди поверил, что я по-прежнему люблю его, хотя в душе я молилась о его смерти.
На утро впервые за время пребывания здесь я уложила волосы и подкрасилась. Выбрала красивое платье, голубое пакистанское с длинными рукавами и оборкой внизу. Муди тотчас же заметил во мне перемену и согласился поговорить. Мы нашли уединенное место на площадке за домом возле бассейна.
– Я чувствую себя плохо, – начала я, – я все больше слабею, не могу даже написать свое имя.
Муди согласился с выражением искреннего сочувствия.
– Я не хочу больше принимать лекарства, – сказала я.
Муди не возражал. Как остеопат, он был противником злоупотребления лекарствами. Ободренная его ответом, я продолжала:
– Я смирилась, наконец, с мыслью, что мы будет жить в Тегеране. Я хочу, чтобы все уладилось, хочу обустроить нашу жизнь здесь.
Муди проявил осторожность, но я продолжала атаковать.
– Я хочу, чтобы мы здесь устроились, но мне требуется твоя помощь. Я не справлюсь с этим сама. В этом доме такое невозможно.
– Ты должна, – ответил он, несколько повышая голос – Амми Бозорг – моя сестра. Ее следует уважать.
– Я не могу находиться с ней рядом. Я ненавижу ее. Она грязная, нечистоплотная. Когда не войдешь на кухню, всегда кто-нибудь ест из кастрюли, а остатки пищи попадают обратно. Чай подают в грязных чашках. В рисе черви, весь дом провонял. Ты хочешь, чтобы и мы так жили? Или ты забыл, как мы жили прежде?
Хотя я тщательно все спланировала, все-таки где-то ошиблась и тем самым вызвала его гнев.
– Мы должны жить здесь, – буркнул он.
Все утро мы отчаянно спорили. Я пыталась обратить его внимание на грязь в доме Амми Бозорг, но он спокойно защищал сестру.
Видя, что мой план рушится, я сделала усилие, чтобы овладеть ситуацией и перехватить инициативу, играя роль послушной жены. Краем платья я вытерла слезы.
– Я прошу тебя. Мне так хочется, чтобы ты и Махтаб были счастливы. Сделай что-нибудь, прошу тебя, помоги мне. Если мы должны жить здесь, в Тегеране, забери меня из этого дома.
– Нам некуда переехать, – грустно сказал он. Я была готова к этому.
– Спроси у Резы, не можем ли мы поселиться у них.
– Ты же не любишь Резу.
– И все-таки он нравится мне. Эссей тоже.
– Ну ладно, но я не уверен, что из этого что-нибудь выйдет.
– Но ведь он же столько раз просил нас, чтобы мы навестили его.
– Это только та'ароф, а на самом деле он не думал так.
Та'ароф – это иранский обычай, принятый в разговоре. Он заключается в том, что собеседник делает вежливое, тактичное, но трактующееся несерьезно предложение или столь же двусмысленно произносит что-либо приятное.
– Хорошо, – сказала я, – дай ему понять, что ты принял его слова всерьез.
На протяжении нескольких дней я надоедала Муди. У него была возможность убедиться, что я старалась быть более ласковой ко всем членам семьи. Отказавшись от лекарств Муди, я воспрянула духом и начала закалять волю. Наконец Муди сообщил мне, что Реза сегодня вечером собирается навестить нас, и позволил мне поговорить с ним о переезде.
– Конечно, можете переехать, – ответил Реза, – но только не сегодня. Мы уходим.
Та'ароф.
– А завтра? – настаивала я.
– Наверняка. Я закажу машину, и мы приедем за вами.
Та'ароф.
Муди позволил мне взять лишь немногие вещи из нашего скромного гардероба. Оставляя здесь основную часть, Муди пытался дать понять сестре, что наше пребывание в доме Резы и Эссей не будет долгим. Но на протяжении всего дня он избегал грозных взглядов Амми Бозорг.
На следующий день Реза все же не приехал за нами. Было уже десять вечера, и я попросила Муди, чтобы он позволил мне позвонить. Он стоял возле меня, когда я набирала номер.
– Мы ждем тебя, – обратилась я к Резе, – когда ты приедешь?
– Ой, мы были очень заняты. Приедем завтра.
Та'ароф.
– Я не могу ждать до утра. Не могли бы вы приехать еще сегодня?
Реза наконец понял, что его обещание принималось всерьез.
– Хорошо, приедем.
Когда он появился в дверях, я была уже готова к выходу, но он пытался тянуть время. Переодевшись в пижаму, он выпил чай, съел фрукты и завел долгую беседу с Амми Бозорг. Прощальный ритуал с поцелуями, объятиями и разговорами продолжался целый час.
Было уже далеко за полночь, когда мы покинули дом. Спустя несколько минут мы подъехали к двухэтажному дому в боковой улочке, хозяевами которого были Реза и его брат Маммаль. Реза с Эссей, трехлетней Мариам и четырехмесячным Мехди жили на первом этаже. Маммаль, его жена Насерин и сын Амир занимали второй этаж.
Когда мы приехали, Эссей поспешно наводила порядок. Я поняла, почему Реза так тянул время. Они не ожидали гостей, основываясь на принципе та'ароф. Несмотря на это, Эссей встретила нас доброжелательно.
Было так поздно, что я сразу же пошла в спальню и переоделась в ночную рубашку. Деньги и записную книжку с адресами я спрятала под матрас. Уложив Махтаб спать, я стала внедрять в жизнь очередной пункт своего плана.
Пригласив Муди в спальню, я нежно коснулась его плеча.
– Я люблю тебя и благодарна, что ты перевез нас сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117