– Больше счастья, когда он одерживает верх.
– Для него да, конечно…
– Для него и для нее. Для него, для нее, для обоих, для всех. Когда-то мужчина легко подчинял себе женщину. Теперь это стало труднее, но он все равно должен добиваться. Если не может больше достичь этого кулаком, то пусть научится иному способу. Ему придется, или он пропадет, – тихо сказала Мадам. – Лучше, когда он добивается своего, Риппл.
Риппл почувствовала, что разговор, принявший столь неожиданный оборот после откровенной беседы, может и дальше быть таким же необычным. Нагнувшись над столом с ярко-синей, красной, оранжевой, янтарной стеклянной посудой, она сказала: – Мадам, позвольте задать вам вопрос. Что бы вы сделали на моем месте? Если бы вам пришлось выбирать между замужеством и сценой, что бы вы выбрали? Не чувствовали бы вы, что умрете, если придется оставить все, чем дорожите? Я не имею в виду вас с вашим завоеванным уже белым платьем, Я говорю; будь вы на моем месте. Если бы вы были только начинающей балериной. Вышли бы вы замуж и оставили бы сцену? – Затаив дыхание она ждала ответа.
– Риппл, не спрашивайте меня, – серьезно сказала русская балерина, этот маленький сфинкс, – спросите себя. Представьте себе все в образах, в картинах, если хотите. Представьте себе, что вы живете жизнью артистки, выступающей на сцене. Вы знаете эту жизнь и можете себе ее представить: каждый год одно и то же!
– Да.
– Затем представьте, что вы замужем. Муж, домашний очаг, дети протягивают к вам ручонки. Каждый год одно и то же. Эту жизнь вы тоже можете себе представить.
– Да…
– Постарайтесь все это себе представить и обдумать. Затем решайте. Это ваша драма, а не моя. Ни одна женщина не может советовать другой. В области чувств больше, чем в любой другой, каждая женщина должна жить собственной жизнью, а не искать примера в чужой. Не спрашивайте меня, как вы должны поступить! – Затем, быстро взглянув на Риппл, Мадам живо добавила: – Но раз уж вы меня спрашиваете, что я думаю, то вот что я вам скажу: вы должны идти навстречу своему счастью. Вы девушка одаренная и способная. Да, вы способная и одаренная девушка. Вы должны идти навстречу своему счастью, если это счастье идет к вам.
ГЛАВА IV
ДЕНЬ КОЛЕБАНИЙ

I
После этого ужина вдвоем наступили трудные дни перед открытием сезона, которое должно было стать для Риппл знаменательным событием. Разве не впервые в жизни ее имя появилось на афишах Лондонского театра? Правда, напечатано оно было маленькими буквами («Риппл») вместе с именами Сильвии и Дороти, которые танцевали вместе с ней в «Греческой вазе». Но разве это не было только началом?
С каждым часом девушка все больше волновалась. Перед балериной Риппл стояла задача не только хорошо исполнить свою роль в день премьеры. Ей необходимо было еще и уладить свои любовные дела. Нет, речь шла не просто о любовных отношениях, но обо всей ее жизни, замужестве и тех переменах, которые с ним связаны. После представления Риппл должна будет увидеться с Виктором. Она уже знала, что именно тогда придется окончательно переговорить с ним и принять определенное решение.
II
Отец и мать Риппл не предполагали быть в театре на ее выступлении. Они находились в Ливерпуле с Ультимусом. Как раз в это время у мальчика случился приступ аппендицита и предстояла операция. Ее семья была при нем. Из всех пяти братьев Риппл один только Джеральд, восемнадцатилетний красавец-студент, должен был присутствовать на первом настоящем дебюте своей сестры. Джеральд заявил, что к первому представлению «Русалочки» постарается вырваться из Оксфорда. Он и еще несколько его университетских друзей сложились, чтобы купить ложу.
«Конечно, будет Виктор, – думала Риппл, – но он не родственник. Странно думать, что человек, за которого я собираюсь выйти замуж, не имеет никакого отношения к моей семье. Даже если бы он был моим мужем, то все-таки в одном отношении он не может быть мне так близок, как родной брат. Я имею в виду годы совместной жизни, в которой он никогда не принимал участия. Детские воспоминания и мелкие события, шутки и поговорки, которые лишены всякого смысла вне семейного крута. Разные общие переживания связывают меня с братьями. С возлюбленным все обстоит иначе, на его долю выпадают другие отношения, но только не эти».
В ее памяти всплыли забытые годы жизни в Уэльсе вместе с мальчиками. Тогда все мелочи не казались такими значительными. Странно, что Риппл, как раз в то время, когда у нее появилось столько новых интересов, упорно возвращалась к старым временам и цеплялась за воспоминания о них – о доме на холме, о старой детской, о чае в школе с приготовленными дома бутербродами, густо намазанными маслом и вареньем, о том, как мальчики собирались обратно в школу. Она вспомнила, как однажды, в первый вечер пасхальных каникул, в передней появился Джеральд, выросший из своего пальто, и поздоровался с матерью ломающимся, сначала пронзительным, а затем внезапно охрипшим голосом.
Миссис Мередит вскрикнула: – Дорогой мой мальчик, у тебя болит горло! – Джеральд молодым баритоном запротестовал: – Нет, я не болен, мама. Я всегда так теперь говорю.
При этом смешном и случайном воспоминании глаза Риппл наполнились слезами. Без всякой на то причины, без причины! Она находила странное облегчение в том, что Джеральд будет присутствовать на спектакле. Девятнадцатилетняя девушка думала: «Чем старше становишься, тем больше значит родная плоть и кровь. В сравнении с Джеральдом, даже Виктор – кто он мне? Чужой. Конечно, я никогда не скажу ему об этом. Но как я рада, что Джеральд, мой брат, будет здесь в субботу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84