Там он и обосновался и даже умудрился вскоре открыть собственную мастерскую: Америго успешно работал в Праге, поначалу даже не зная языка, но ему все удавалось, потому что руки у него и без языка говорили, кто он такой.
…Но это, пожалуй, получилась не сказка. Сам Америго лучше рассказывал.
Устав от своего рассказа, бабушка поднялась и попросила Божену проводить ее в спальню. Там ее встретила горничная, и они простились до утра.
Божена, чувствуя, что после того, что она услышала, долго не сможет заснуть, решила прогуляться по саду.
Но в передней ее остановил телефонный звонок. Трубку, видимо, было некому снять – все Фиалки спали, и Божена, уже одетая, прошла в гостиную и подошла к надрывающемуся телефону.
– Это дом Америго? Мне нужна Божена! – услышала она незнакомый мужской голос.
– Да, это я.
– Божена. Здравствуй. Это Карл. Карл Ледвинов. Я звоню из Венеции. Пожалуйста, возвращайся домой.
Глава 8
Карлу было смешно, больно и страшно. Не думая больше о конспирации, он передвигался по квартире на четвереньках, зажигая повсюду свет.
«Вот попал», – думал он, пытаясь добраться куда-нибудь, где можно было бы лечь. Двигаясь таким образом и время от времени ощущая острую жгучую боль, стреляющую в пояснице, он думал о том, что не отказался бы сейчас даже от того, чтобы хозяйка этой огромной квартиры оказалась где-нибудь поблизости и вызвала врачей. «А там – будь что будет! Эх, говорила тебе мама: „Карлуша, не связывайся с этой сумасбродкой!" А иначе она Франту и не называла».
Наконец Карл добрался до просторной комнаты, видимо служившей гостиной. Но когда он нажал на расположенный низко выключатель, то увидел, что ошибся. В комнате не было никакой мебели, кроме двух строгих кресел, маленького столика с разбросанными на нем бумагами и еще чего-то, напоминающего станок. Карл прополз дальше и увидел какие-то загадочные приспособления, полки с инструментами. В углу стояло большое бюро с множеством маленьких ящичков. Карл попытался открыть один из них – заперт. И все они, видимо, были закрыты на ключ: Карл заметил изящные замочные скважины, выполненные в форме раковин.
«Недурно», – оценил Карл и, словно в нем опять проснулся взломщик, забыв на какое-то время про боль, стал дергать за маленькие ручки-капельки, проверяя ящички по порядку.
Наконец один из них мягко выдвинулся: Карл заглянул внутрь и замер. Он увидел множество драгоценных камней, уже ограненных и сверкающих так, как сверкали сны Карла все последние ночи. «Клад!!!» – мелькнуло в его разгоряченном сознании; и какую-то долю секунды он был готов поверить, что это действительно и есть тот клад, к которому он так долго стремится, – просто хозяйка уже разыскала его и хранит теперь в ящичке.
Машинально он потянул за следующую ручку – этот ящичек тоже подался. Там лежало множество фотографий. Карл вытащил несколько и увидел на них перстни, подвески, колье, медали с эмблемами, броши, даже причудливо выгнутое пенсне, а с обратной стороны – надписи. Карл вдруг понял, что понимает написанное. Он прочитал по-чешски на одном из оборотов: «Исполнено для выставки во Флоренции мастерами Фаустиной Сальвиати и Боженой Америго». Повернув фотографию, он увидел необычный медальон в форме маски.
Не веря своим глазам, Карл резко встал и тут же опять опустился на пол, чертыхнувшись и схватившись за спину. «Как Боженой Америго?! Причем здесь Божена?!»
Ничего не понимая, он снова взглянул на фотографии. На каждой обратной стороне стояла подпись Божены Америго и дата.
Трудно было не догадаться, что все сфотографированные ювелирные изделия сделаны одним мастером, имя которого – Божена Америго.
«Не может быть…» – прошептал Карл. Наконец он понял, что находится в ювелирной мастерской. Он попытался вспомнить, как выглядела мастерская старого Америго, где он несколько раз бывал мальчишкой. Ему показалось, что именно такой станок, если не тот же самый, был и там.
Но все остальное в голове не укладывалось. В доме Америго Америги живет его внучка Божена, детская подружка Карла, и она – тоже ювелир?
Думая отыскать разгадку в других комнатах, он снова выполз в коридор. Но вскоре его спину пронзила такая ужасная боль, что он с трудом открыл первую попавшуюся дверь и оказался в спальне – судя по обстановке, которую Карл, не найдя выключателя, с трудом разглядел в слабом свете, проникающем в комнату из коридора. Добравшись до кровати, он с проклятиями взобрался на нее и стал искать какое-нибудь приемлемое положение для своего несчастного тела. А когда боль немного отпустила его, Карл неожиданно для себя крепко заснул.
* * *
Проспав почти до полудня, он проснулся действительно в спальне и, предполагая все что угодно – даже то, что в соседней комнате уже давно дежурит полицейский вместе с вернувшейся хозяйкой, – крикнул, не пытаясь подняться:
– Эй, есть тут кто-нибудь?!
Но потом спохватился и, решив, что кричать так, находясь в чужой, взломанной тобой накануне квартире, по меньшей мере невежливо, попробовал сесть.
За ночь ему лучше не стало. Более того, Карл вскоре понял, что сегодня он не может и ползать… Смирившись с этим, он стал разглядывать спальню.
То, что у хозяйки квартиры безупречный вкус, он понял еще накануне – ползая по просторному коридору. Но в том, спит он сейчас или бодрствует, Карл усомнился уже через минуту: блуждая по комнате, взгляд его вскоре наткнулся на то, что он видел в своем рождественском сне. Кованый лев снова глядел на него сквозь стеклянный овал столешницы. «Боже мой! – подумал Карл. – Да не сошел ли я с ума?»
Но тут зазвонил телефон, и знакомый ему женский голос – тот самый, который он слышал вчера, едва приоткрыв входную дверь, – произнес несколько слов по-итальянски, а потом заговорил на знакомом Карлу языке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81