Сначала – детство в Коннектикуте, омраченное тенью какого-то бесчестия…
– Сет, и Питер, и я, мы все родились там, – говорила Хилдред. – Наша мать была женщиной хорошего происхождения и красавицей. Ее главной слабостью была любовь к отцу, слишком сильная, чтобы в чем-нибудь ему препятствовать… даже в его изменах. Я думаю, она боялась потерять его совсем. Она страдала молча, пока не произошло что-то, чего она не могла скрыть. У нее были свои деньги, положенные в банк на ее имя… Так или иначе, она увезла его в Иллинойс.
Голос Хилдред перешел во вздох, и некоторое время она медленно шла вперед, не произнося ни слова. Эльза тоже молчала, понимая, что Хилдред не ждет от нее комментариев.
– Мать прожила ровно столько, чтобы увидеть, как отец снова разбогател в Иллинойсе, как всегда богатели Кэрью – весело и быстро… за счет других. Но однажды ночью в игорном доме близ Спрингфилда он потерял своих лошадей и все деньги, какие у него были… Из гордости и фанфаронства он сказал, что пойдет домой пешком, за двадцать миль, среди ослепляющей снежной вьюги. Никто ему не поверил… Его тело нашли через несколько недель, когда растаяли снежные сугробы. Конечно, он сбился с дороги и свернул далеко в сторону. Он сильно пил…
После этого Хилдред стала рассказывать о своих девических годах и о романе, который пришлось оборвать ради братьев, Сета и молодого Питера. Им надо было помочь выбраться из затруднительного положения и отправить их для новой жизни в другой штат.
– Мне кажется, жена Сета радовалась, что умирает молодой: она, должно быть, знала, что избегает этим отчаяния и тоски. Грэс дожила до этого…
Как припев, объединяющий эти отрывочные рассказы, Эльзе все время приходили в голову те слова, которые произнесла Хилдред в первые минуты, когда они с Бэлисом пришли домой: «Твоя жена должна узнать всю правду… она теперь – Кэрью».
Потом Хилдред так же внезапно, как начала, оставила эту тему.
– Мы, кажется, уже достаточно нарвали цветов, – заметила она, выпрямившись и принимая свой обычный вид. – Пожалуй, этого хватит. Пойдем теперь домой.
Входя в комнаты, они встретили Джоэля с упакованными чемоданами, готового к отъезду. Бэлис ждал его в автомобиле, чтобы отвезти на станцию в Гэрли. Джоэль весело распрощался со всеми и размахивал шляпой, когда автомобиль тронулся. Эльза не могла не подумать, каким жизнерадостным, красивым и сильным он кажется. Хилдред, должно быть, угадала ее мысли.
– Много будет разбитых сердец на пути этого мальчика! – предсказала она, и Эльза почувствовала нотку гордости в ее тоне. – Я не удивлюсь, если окажется, что это уже началось. С недавних пор он слишком много времени стал проводить в Балке!
У Эльзы внезапно сжалось сердце – она вспомнила лицо Лили Флетчер в вечер танцев в сарае, когда она вышла к ним из толпы об руку с Джоэлем, с ярко блестевшими глазами и раскрасневшимся от возбуждения лицом. Не влюбилась ли Лили в Джоэля? Лили была обручена с Акселем Фосбергом, молодым фермером, жившим к северу от Сендауэра. Все об этом знали. И все-таки Эльза чувствовала боль в сердце, когда шла за Хилдред.
– Как он стремился скорее уехать! – устало сказала Хилдред. – Он вернется только за день до отъезда в колледж. Мужчины нашего рода никогда не любили оставаться в том месте, где недавно была смерть, чья бы то ни было смерть. В особенности, когда погибала надежда или разбивалась гордость. Они снимались с места и уезжали.
Отрывочные рассказы Хилдред в саду в прошлое утро не выходили у Эльзы из головы, и навеянное ими тяжелое впечатление все более и более углублялось. Наконец она почувствовала, что не в силах уже выносить темные чары, носившиеся в атмосфере дома Кэрью. Бэлис не мог приехать раньше вечера. Но он советовал ей проехаться верхом на Флете, чтобы убить время, пока он будет отсутствовать. «Хочешь – не хочешь, а Флета теперь твоя, – сухо сказал он, – Ты теперь не можешь выгнать ее с пастбища». – «Хорошо, – подумала она, – поеду к Фанни Ипсмиллер, а на обратном пути заверну к матери поужинать».
Было уже темно, когда она вернулась в дом Кэрью. В комнате Бэлиса виднелся свет. Он, вероятно, сидит, ожидая ее возвращения, подумала она с некоторым волнением. Но Бэлис встретил ее у порога – он только сейчас приехал из города. Он помог ей соскочить на землю и кликнул одного из работников, чтобы передать ему Флету, затем пошел с Эльзой в дом. Они сразу поднялись наверх, и Эльза, войдя в комнату первой, увидела, что у открытого окна сидит, обмахиваясь веером, Грэс Кэрью. Ее присутствие в комнате Бэлиса изумило Эльзу, но что-то в позе и манерах Грэс еще более поразило ее. Эльза заставила себя сказать:
– А, это вы! Очень жарко, не правда ли?
Грэс вместо ответа только смерила ее ледяным взглядом. В первый раз со времени своего прибытия в этот дом Эльза имела возможность заговорить с ней и решила воспользоваться случаем.
– Я хотела сказать вам, миссис Кэрью, – быстро проговорила она, – как глубоко я сочувствую вам в вашей потере. Вы не знаете…
– В самом деле? – Грэс вскинула голову и прищурила глаза. – Но каким образом вы могли бы что-нибудь чувствовать по этому поводу? Я совершенно не понимаю вас. Вы не принадлежите в действительности к нашему роду.
Она отвернулась к Бэлису, и ее лицо сразу озарилось нежной улыбкой. Она встала и медленно направилась к нему. Эльза почувствовала, что краснеет до корней волос. Она сняла шляпу и жакет и положила их на кушетку. Затем подошла к открытому окну и села, подставив пылающее лицо ветерку, колыхавшему занавески. Она откинула волосы – лоб под ее рукой был влажен и горяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75