После каждого подобного визита на страницах американских газет появлялись цветные фотографии улыбающейся пары на фоне заснеженных горных вершин или тропических растений зимнего сада. Синтии внушали со всех сторон, что муж ее обожает. Больше всех, как ни странно, старалась Луиза – она тоже чувствовала себя вполне счастливой.
Однажды, когда они пили шампанское на веранде уютного ресторанчика на Елисейских полях, празднуя очередной из многочисленных юбилеев их удивительного союза, Юнис неожиданно сказала:
– Я перехитрила саму себя. Весело, правда?
– Что ты сделала, родная?
– Я в тебя по-настоящему влюбилась. И теперь уже поздно что-либо изменить.
– Но ведь ты призналась мне в этом чуть ли не в первый день нашей встречи.
– Я тебе бессовестно лгала.
Он расхохотался, откинувшись на спинку плетеного кресла.
– Маленькая лгунья сделала меня таким счастливым, – сказал он, беря ее руку в свои. – А я-то думал… – Он на мгновение нахмурил брови. – Увы, на этом свете не бывает ничего вечного.
Юнис вздохнула и осторожно высвободила свою руку.
– В чем дело? – удивился Бернард. – Я тебя обидел?
– Нет. Сейчас обидеться предстоит тебе. – Она достала из сумочки конверт и протянула его Бернарду. Он машинально открыл его, достал цветные фотографии и вдруг изменился в лице.
– Откуда у тебя ее фото? – спросил он, внимательно вглядываясь в лицо Юнис.
– Угадай.
Она лукаво улыбалась.
Бернард рассматривал фотографии. На одной из них Маджи стояла в обнимку с высокой девушкой с длинными волосами жемчужно-пепельного цвета, повернувшись к ней вполоборота.
– Ты – Сьюзен Тэлбот, – вдруг сказал Бернард. – Ты хотела уничтожить меня. Ты… Нет, я отказываюсь что-либо понимать.
– Я тоже, – кивнула она. – Я все провалила.
– Нет, ты меня на самом деле уничтожила. Потому что прежнего Бернарда Конуэя больше не существует. Ты вылепила из меня кого-то по своему желанию и вкусу.
– Та кассета, которую ты хранишь в сейфе, это… Бернард нахмурился.
– Да. Там мы занимаемся любовью. И она признается, что любит другого. Человека по имени Ян. Последнее время она была уверена в том, что он ей не брат по крови. И говорила об этом, особенно когда мы курили марихуану. Она всегда мечтала соединиться с ним.
Сью схватила Бернарда за руку и прошептала:
– Теперь я знаю точно, что она жива. И мы с тобой ее найдем.
– С трудом догнал тебя. Уф… Плаваешь, как дельфин, моя красавица.
Лиззи перевернулась на спину и внимательно посмотрела на загорелого парня, плывущего чуть сбоку и сзади от нее. Она уже где-то его видела, а потому совсем не испугалась. К тому же парень так приветливо ей улыбался.
Прозрачные голубые волны Атлантики ласковым теплом омывали их тела. Пляж с расположенными на одной линии отелями и виллами казался таким далеким и будто игрушечным.
– Меня зовут Джимми, – сказал парень на вполне сносном английском. – А ты Лиз, Элизабет. Я буду звать тебя Элиза, можно?
– Да, – сказала Лиззи, щурясь от ослепительно ярких лучей солнца. – Ты испанец?
– Нет конечно. – Джимми рассмеялся, и его черная в мелких завитках голова на какое-то время исчезла под водой. – Почему ты так решила? – спросил он, выныривая на поверхность. Лиззи невольно отметила, что завитки его волос сохранили прежнюю форму – в них лишь поблескивали капли воды.
– Можно потрогать? – спросила она и, не дожидаясь разрешения, провела ладонью по затылку Джимми. – О-о-о, – вырвалось у нее. – Я еще никогда не…
Она замолчала и отдернула руку. Ей показалось, будто от волос Джимми исходили разряды электричества.
– Чего ты испугалась? – Он схватил ее за руку и притянул к себе. Под ними была светло-голубая бездна. – Ты тоже не американка, – сказал Джимми, без тени смущения разглядывая ее. – Хоть и болтаешь на английском без акцента. Вот твоя мать – стопроцентная американка. Тоже очень красивая. – Джимми зажмурился, словно был ослеплен воспоминанием о красоте Сью. – Но ты мне нравишься больше, – неожиданно заключил он. – И мне безумно хочется тебя поцеловать. – Он тут же впился губами в ее губы, и оба мгновенно очутились под водой. Лиз барахталась, пытаясь высвободиться из цепких объятий Джимми. Когда их головы снова оказались на поверхности, он сказал как ни в чем не бывало: – Этим лучше заниматься на волнорезе. Поплыли?
Она послушно плыла за ним. Метрах в пятидесяти от берега длинные каменные руки волнорезов почти сходились вместе, защищая пляж от волн. Джимми вскарабкался на большой камень и помог выбраться из воды Лиз.
Вокруг было пустынно. Тишину нарушал лишь плеск волн о камни. Джимми крепко стиснул ладонь девушки.
– Хорошо, правда? – сказал он. – Иногда мне кажется, будто меня родили не отец с матерью, а Атлантический океан. Ты тоже его любишь?
– Да, – выдохнула Лиззи и попыталась высвободить свою руку.
– Зачем? – удивился он. – Ты моя девушка. Я тебя не отпущу. Разве тебе плохо со мной?
– Хорошо, – не колеблясь ответила та, – но я… я совсем тебя не знаю.
Он обнял ее, привлек к себе и поцеловал в губы, заставив их раскрыться. Он проник своим горячим упругим языком глубоко в ее рот и стал нежно ласкать нёбо.
Голова закружилась, и Лиз стала медленно заваливаться на горячий камень. Но прежде чем ее спина коснулась его поверхности, Джимми успел подложить свои руки, и Лиз вся очутилась в его объятьях. Она закрыла глаза, чувствуя, что сопротивляться бесполезно. Ей этого и не хотелось.
– Теперь ты меня знаешь? – прошептал Джимми, едва оторвавшись от ее губ. – Как же ты красива… Я влюбился в тебя с первого взгляда. Ты моя, слышишь?
– Да, – покорно ответила девушка и, подняв веки, посмотрела Джимми в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121