Какого черта?! – с досадой подумал сэр Чарльз. Ведь Фло молода, хороша собой, талантлива.
Он посмотрел на жену нарочито спокойно и попросил:
– Не волнуйся так, Эвелин. Всего год с лишним прошел, как Фло рассталась с Аланом Бруком. Потом эта размолвка с другом детства… Надо подождать. Уверен, время все исправит.
– Во вторник, – скорбно сообщила ему жена, не принимая в расчет его спокойствие, – я беседовала с ее психоаналитиком, доктором Гриффитом… Дело может кончиться психиатрической клиникой.
– Вот как?! Но мистер Гриффит может ошибаться! – испуганно возразил сэр Чарльз. – Эти психоаналитики раздают рекомендации направо и налево, основываясь непонятно на чем! Они ведь ни за что не отвечают!
– По его мнению, Флоренс надо эмоционально встряхнуться. Разумеется, в положительном смысле. Понимаешь? – упрямо продолжала Эвелин. – Ей следует куда-нибудь поехать и отдохнуть в хорошей веселой компании. Придумай что-нибудь, прошу тебя! Но так, чтобы предложение исходило не от нас с тобой, а от ее друзей, иначе она не согласится…
– От друзей?! – растерянно переспросил он.
Сэр Чарльз переживал за дочь не меньше, чем его жена. Когда Флоренс родилась, ему уже стукнуло сорок пять. Это был его поздний, единственный и любимый ребенок. И хотя она давно уже превратилась в молодую красивую женщину, к тому же, благодаря его стараниям, хорошо образованную, – закрытая частная школа в графстве Эссекс, колледж в Кэмбридже, потом Сорбонна и степень доктора искусствоведения, – он не раз ловил себя на том, что продолжает думать о ней, как о ребенке. Еще бы, ведь нельзя же было всерьез воспринимать тот образ жизни, который выбрала Флоренс!
Он тяжело вздохнул, невольно перечисляя в памяти еще раз все, чем расстраивала его дочь в последнее время. Эта своенравная девчонка ютилась в квартирке-студии в мансарде старого дома в районе Челси – без лифта, мусоропровода, о кондиционере и говорить не приходилось, хорошо хоть там была горячая вода…
Ее сотрудничество с двумя-тремя элитарными журналами, редкие публикации статей по вопросам изобразительного искусства вряд ли могли принести доход и удовлетворение. Да и кто их читал?! Ну, разве что университетская профессура, студенты, да еще такие же, как она сама, художники. И то наверняка не все… Усердное, до изнеможения, писание картин маслом, участие в выставках, не давшее пока никаких результатов…
И это при ее-то возможностях! Ведь стоило ей только намекнуть, и мастерская была бы устроена прямо тут, в доме, на третьем этаже. Нет? Пожалуйста, он готов был возвести для этой цели павильон со стеклянной крышей в западной части парка, оплаченный проект этого оригинального сооружения, над которым потрудился знаменитый итальянский архитектор и дизайнер Мончинелли, давно ждал своего часа в ящике письменного стола…
Элитарные журналы? Да она могла бы иметь собственное издание, публиковаться хоть в каждом номере! Участие в выставках? Извольте, название «Флоренс Коверндейл, Арт Гэлэри» звучало бы неплохо, не так ли? Он консультировался со специалистами в этой области бизнеса, и если бы только дочь захотела, отрыл бы специально для нее выставочный зал в центре Лондона!
Но она решила проявить самостоятельность, без родительской опеки добиться признания и успеха. Так что оплата жилья и прочие расходы стали ее проблемами. Что ж, хорошо, ему это даже нравилось. Всего пара джинсов, грубые ботинки, наподобие армейских, куртка, свитер, ковбойки и футболки на смену… – вот и весь гардероб юной леди!
Однако Эвелин под сомнительным предлогом, что ей крайне необходим совет искусствоведа для приобретения шляпки или еще какой-то там чепухи, удалось недавно выманить эту добровольную затворницу из мастерской и поводить по центральным магазинам. Там Фло не смогла устоять и позволила матери купить для нее кое-что из одежды. Но она не проследила за процессом, и вещей в результате оказалось так много, что посыльные, доставлявшие их потом из разных магазинов к ней на верхотуру в Челси, буквально оборвали звонок.
Обо всем этом и о многом другом, что касалось дочери, сэр Чарльз узнавал не только со слов жены, а, вернее, не столько… С тех пор как у Флоренс произошел разрыв отношений с Аланом Бруком, бывшим, сокурсником по Сорбонне, ныне популярным телеведущим, сэр Чарльз регулярно получал информацию о ее делах от хорошо оплачиваемого специалиста. Надо было хотя бы на шаг опережать развитие событий, чтобы не позволить повториться ситуации, от которой дочь все еще не могла оправиться.
* * *
– У тебя появилась дурацкая манера выпадать из разговора, который с тобой ведут! – Жена нетерпеливо тронула его за плечо. – Ты меня слышишь?!
– А?! Что… – Взгляд сэра Чарльза почему-то скользнул по стене в другой конец комнаты. Туда, где над камином, широкую мраморную полку которого украшали два бронзовых канделябра, висел портрет деда.
– Прошу тебя! – настойчиво повторила жена. – Придумай что-нибудь!
– Конечно, дорогая! Обещаю! Сделаю все, что в моих силах! А сейчас, извини, должен идти…
Дед, отличившийся в англо-бурской войне, а позже и на дипломатическом поприще, взыскующе смотрел на него из тяжелой золоченой рамы, но сэр Чарльз уже взял себя в руки. И к тому моменту, когда он оказался на своем месте в «ролс-ройсе», план действий в целом уже сложился в его голове. Оставалось уточнить кое-какие детали.
1
Небольшой круизный теплоход «Премиум» уже месяц стоял на приколе в порту Чарлстон, штат Южная Каролина. Спущенный на воду в год окончания Второй мировой войны и построенный, следовательно, по довоенному проекту, он обводами широкого белого корпуса и надстроек, а также высокой прямой трубой напоминал о дизайне ушедшей эпохи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40