К своему ужасу, я поняла, что Бургинь заметила наши переглядывания; ее полные губы кривились в понимающей улыбке. В ту ночь я пообещала себе, что не буду тайно встречаться с Раймондом и не позволю ему добиваться меня. Я была уверена: Бургинь уже сплетничала обо мне с Марией и считает Раймонда моим любовником. Ее собственный обожатель, Балдуин Фландрский, уехал в Тир; там он пытался убедить Конрада де Монферрата примкнуть к Крестовому походу. Поскольку теперь Бургинь изнывала от скуки, ей оставалось только забавляться злобными сплетнями.На следующий день по предложению Ричарда мы отправились на берег, чтобы посмотреть, как идет разгрузка доставленных из Акры припасов. Ричард подвел к нам огромного норовистого жеребца, чьи бока лоснились, словно черный атлас.– Я подарю его младшему брату Саладина, малеку аль-Адилю, – сказал он. – Лазутчики доложили, что он стал лагерем в трех милях к югу от нас, в Ибелине. – Он повернулся к Хамфри Туринскому: – А затем я попрошу вас передать письма ему и Саладину – если им понравится мой подарок.– Зачем государю делать подарки брату Саладина? – в недоумении спросила у меня Беренгария на обратном пути.Я пожала плечами:– Помнишь, ведь Саладин тоже присылал подарки Ричарду. Персики, когда он болел, и другие дары. Конечно, для врагов такое поведение необычно, но ведь мы всего лишь женщины, что мы можем знать.В тот вечер мы поужинали одни; когда убрали со стола, я ощутила непонятное беспокойство. В шатре было душно, и мы с Беренгарией отправились погулять. Я следила, чтобы мы держались подальше от апельсиновой рощи. Мы отправились одни, решив не беспокоить наших дам.По пути нас то и дело приветствовали друзья, желавшие нам спокойной ночи; вдруг Беренгария вздрогнула и плотнее закуталась в плащ.– Становится холодно, – заметила она. – Наверное, я пойду спать.– Приятных снов, милая, – ответила я, целуя ее в щеку. – Скажи Катерине, что у меня болит голова и я еще немного побуду здесь, в тишине.Дождавшись, пока она скроется за пологом шатра, я побрела к апельсиновой роще – вначале медленно, затем все убыстряя шаг. Вскоре я оказалась среди душистых деревьев, вдали от лагеря, а еще через секунду Раймонд уже сжимал меня в объятиях и целовал так, что все мои благие намерения рассыпались в прах. Одному богу известно, сколько прошло времени, пока я высвободилась и приказала ему прекратить.Не говоря ни слова, он притянул меня к себе и снова начал целовать и ласкать; все мое тело горело огнем, ноги дрожали, я едва могла стоять. Не знаю, как мне удалось вырваться во второй раз; но, смущенная тем, как мое тело реагирует на его ласки, вне себя от стыда, я внезапно расплакалась. Собственная слабость разозлила меня, и я набросилась на Раймонда.– Не прикасайтесь ко мне! – воскликнула я. – Как я могла так забыться? Из-за вас я ненавижу себя!– Пустяки, – ответил он спокойно. – Признайся, что ты тоже любишь меня, и иди ко мне!– Признаться, что я люблю? Но это сущий вздор! Я никогда не стану ничьей любовницей!– Любовницей? Конечно нет! Я надеюсь жениться на тебе, милая! В конце концов, – добавил он, – однажды ты уже вышла замуж по воле родственников; уверен, на сей раз они должны позволить тебе выбрать мужа на свой вкус.– Хотелось бы, чтобы вы оказались правы, милорд, – отвечала я, – но, боюсь, ни матушка, ни Ричард не позволят мне этого!– Джоан, признайся, что любишь меня, и я сегодня же пойду к Ричарду!– Нет, нет, Раймонд! Прошу тебя…В роще было так темно, что я не видела его лица. Мое тело все еще пылало после его ласк, мысли путались. Что это со мной? Любовь или просто желание? И что же мне ему сказать… делать?Подыскивая нужные слова, чтобы объяснить свою нерешительность, я услышала невдалеке голоса: низкий мужской и бойкий женский.– Пресвятая Богородица! – тихо воскликнул Раймонд. – Нельзя, чтобы нас с тобой видели вместе! Я отвлеку их, а ты беги в шатер. Завтра ночью, милая… завтра, здесь же.Я поспешила в шатер. Сердце мое колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Охранник у шатра пожелал мне спокойной ночи. Я бросилась в постель. Присутствие в темной роще другой парочки отрезвило меня, напомнило о собственном легкомысленном поведении. Я с ужасом думала о том, что несколько минут назад чуть было не утратила свое доброе имя и честь…В ту ночь мне не спалось. Впервые после смерти Уильяма я задавалась вопросом: смогу ли еще раз выйти замуж? Слова Раймонда поколебали мою убежденность в том, что мы не можем быть мужем и женой.Насколько могуществен род графа Тулузского? Я прекрасно помнила, что он долгие годы считался заклятым врагом матушки. Как отнесется она к предложению Раймонда? Рассмеется ему в лицо или, напротив, сочтет, что наш брак положит конец старой распре из-за богатых земель на юге ее владений?Потом я вспомнила, как странно смотрел на меня Рик по пути из Акры, и решила, что, вероятно, он догадывается о намерениях своего друга и размышляет о том, принесет ли наш брак деньги в его опустевшую казну. Крестовый поход требовал огромных расходов; я догадывалась о том, что большая часть средств, унаследованных мной от Уильяма, уже потрачена. И вспомнила, как Ричард говорил, что женится на Беренгарии из экономических соображений. В таком случае если Раймонд щедро заплатит, то его, возможно, сочтут достойным женихом для меня…Однако, к несчастью, на следующий день я пала жертвой дизентерии и вынуждена была весь день провести в шатре. Не было никакой возможности передать весточку Раймонду. Я знала, что он ждет меня в роще, но не смела никого к нему послать.Лишь на третий день мне стало немного легче;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70