Процессию завершали Сура, понтифик, и Ливия Версалия в торжественном одеянии Верховной Жрицы девственных весталок. Там их уже ожидал консул Марк Антоний, который должен был окончательно решить судьбу несчастной.
Собравшая толпа с нетерпением ожидала редкого представления: римляне, воспитанные на кровавых гладиаторских боях и ужасающих казнях поверженных врагов, отдаваемых на растерзание диким зверям, с нетерпением ожидали казнь девственной весталки: сам факт, что именно девственность явилась причиной суда, придавало событию особую остроту.
Остальные весталки в одеяниях шафранового цвета, сидели рядом с рострой и должны были наблюдать суд над своей сестрой – в конце концов, это могло произойти с каждой из них.
Ропот прошел по толпе при появлении вдали тонкой фигурки Юлии; она приближалась – ее можно было рассмотреть лучше, и случилось самое непредвиденное.
Толпа замолчала: зрители, пришедшие поулюлюкать, посмеяться, увидев ее со связанными впереди руками, золотисто-рыжими волосами, струившимися по узким плечам, в простой белой рубашке вместо пышных одеяний, забыли о своих недавних намерениях.
Эта женщина совсем не напоминала проститутку – их изумленному взору предстала невинная молодая девушка, выбравшая свою судьбу и готовая поплатиться за это.
Марк Антоний выжидал, пока обвиняемая со стражниками не приблизилась к ростре. Началось слушание дела на специальном церемониальном языке, как того требовали религиозные законы. Но не успел начаться допрос Юлии, как с другого конца форума раздался крик, – все головы повернулись туда, чтобы увидеть, кто же это такой смелый, напомнивший о временах братьев Гракхов, не побоявшийся прервать суд над весталкой?
К ростре быстро приближался Марк Корва Деметр, герой Галлии и Иберии, в полной парадной форме, со всеми золотыми медалями, сверкавшими на солнце.
Марк Антоний с изумлением смотрел на него: что понадобилось здесь Деметру?
Увидев своего друга, Септим закрыл глаза.
Что бы сейчас не предпринял Марок, это будет глупо и одновременно очень опасно.
Ларвия, увидев Марка, вздохнула с облегчением: может быть, еще не все потеряно? Она потянулась к Веригу, стоявшему рядом, схватив его за руку.
А Юлия, в мыслях похоронившая любимого, вскочила на ноги, качнулась, едва не упала на землю, но ее поддержал один из стражников.
– Что тебе надо, центурион? – потребовал ответа Антоний, придав лицу ледяное выражение.
– Эта женщина не виновата в том, в чем ее обвиняют, – заявил Марк.
– Как так? – Антонии уже начинал догадываться, что сейчас последует.
– Она обвиняется в нарушении клятвы чистоты и невинности, и доказательством этого преступления является ее беременность. Я прав?
Антоний коротко кивнул, показав жестом, что центурион может продолжать.
– Но весталка не нарушила клятвы, а беременна потому, что я изнасиловал ее. В соответствии с религиозными законами ее нужно простить и помиловать.
У присутствующих вырвался возглас изумления: прославленный воин, любимец Цезаря, совершил насилие над такой хрупкой девушкой, над весталкой, которым поклонялись, как государственным святыням? Слишком невероятно и отвратительно, чтобы быть правдой.
Юлия не сводила глаз с Марка, по ее лицу текли слезы. Любовь к нему переполняла все ее существо, казалось, что нет этой толпы. И в следующее мгновение ей стали ясны его намерения: ценой своей жизни он пытается спасти ее, так как за связь с весталкой для человека его положения наказанием могла быть ссылка в Иллирию, на галеры или рудники Северной Африки.
Но за изнасилование весталки всегда назначалась смерть.
Если трибунал поверит ему, она останется жить, а Марк умрет.
Антоний взглянул на Юлию.
– Это правда, Юлия Розальба Каска? – задал он вопрос.
Толпа замерла, установилась мертвая тишина. Если бы в это время упал лист с дерева, он прозвучал бы, как гонг.
– Нет, – прошептала она, а затем более громко и взволнованно, – нет и нет!
– Юлия, не делай этого! – закричал Марк.
– Молчи! – приказал ему Марк Антоний, снова взглянув на Юлию. – Продолжай, – добавил он.
Юлия, выпрямившись во весь рост, крикнула звенящим голосом:
– Я несу полную ответственность за свое положение, встречалась с Деметром по собственному желанию и снова поступила бы так же.
Марк склонил голову, поняв, что потерпел поражение.
– Схватите его! – закричал Сура Септиму и Друзу Виницию, которые стояли недалеко от ростры.
Септим взглянул на Антония, который, вздохнув, неохотно кивнул.
Когда два трибуна направились к Марку, он сорвался с места и бросился к Юлии. Обнажив меч, разрезал веревки, связывавшие ее руки.
– Беги! – закричал Марк. Испанские стражники повернулись к Юлии, но она увернулась от них и бросилась в объятия Марка.
– Я люблю тебя, люблю, – рыдала она, а он пытался оттолкнуть ее от себя, желая, чтобы она бежала.
Трибуны и охранники, одновременно напав на них, развели их в разные стороны. Септим и Виниций держали Марка, а испанские стражники оттащили от него Юлию.
– Не позволю, чтобы суд превратили в цирк! – возмущенно крикнул понтифик Сура, поднимаясь со своего места на ростре.
– Тогда измени свои устаревшие и жестокие законы, старик, – гневно ответил ему Марк. Трибуны крепко держали его за руки. – Если бы вы не держали молодых здоровых девушек, словно кастрированных животных в загоне, в этом суде не было бы необходимости.
Все, включая Суру, изумленно уставились на Марка, открыв рты, – никто и никогда не осмеливался разговаривать с первосвященником в таком тоне.
Ливия с ужасом смотрела на происходящее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80