– Приятно с вами встретиться, мистер Вулкотт. Насколько я понимаю, у вас здесь преуспевающее торговое дело. Я всегда бываю рад познакомиться с процветающими деловыми людьми моего отечества, работающими за границей. Ваше преуспеяние повышает уважение к нашей стране со стороны местного населений. А теперь скажите, чем мы, работники посольства, можем быть вам полезны?
Дэнфорд оказался полным мужчиной лет сорока пяти с румяным лицом и привычной любезностью опытного дипломата. Он был щеголеват: фалды его фрака были сильно скошены по последней моде, а под фрак он надел клетчатые брюки. Аккуратные усики были нафабрены.
Джеймс откашлялся:
– Ну, мистер Дэнфорд… Дело в том, что примерно шесть недель тому назад сюда из Бостона приехала моя кузина Сара – навестить меня. Какое-то время она осматривала местные храмы и другие достопримечательности, и особенно заинтересовалась гаремом в Топкапи.
– Отвратительный обычай! – отозвался Дэнфорд, хмурясь.
– Да, конечно. Но я знал о желании Сары увидеть гарем. И когда услышал, что султан ищет для своей дочери учительницу, то договорился, чтобы моя кузина отправилась в гарем в качестве преподавательницы английского языка для принцессы Роксалены.
Дэнфорд поднял брови:
– Разумно ли это было?
– Оказалось, что нет. В тот момент я не видел в этом ничего дурного, поскольку султан традиционно был снисходителен к западным веяниям, но Сара прожила в гареме всего недели три, а потом исчезла.
– Исчезла? – эхом откликнулся Дэнфорд.
– Да. Я получил известие от принцессы: она сообщила, что Сару продали в гарем паши Бурсы за некую сумму денег и семейную реликвию, которую султану давно хотелось получить.
– Паше Бурсы? – с улыбкой сказал Дэнфорд. – Ну, тогда это не проблема, мистер Вулкотт. Паша – человек вполне разумный, получил образование в Оксфорде. Я свяжусь с ним и попрошу, чтобы он вернул вашу кузину.
Джеймс нервно сглотнул:
– Я… э-з… боюсь, вы не вполне поняли ситуацию, посол Дэнфорд. Паша купил Сару для себя, чтобы она принадлежала ему лично. Для его… удовольствия.
Румяное лицо Дэнфорда покраснело еще гуще.
– О! Ну, это несколько меняет дело. По местным законам женщина является имуществом – я надеюсь, вы это знаете. Очень неприятно, но в данной ситуации мы почти ничего не можем сделать. Мы не можем навязывать свои понятия людям, принадлежащим к иной культуре. Персонал посольства является в стране всего лишь гостями.
Джеймс изумленно воззрился на посла и недоверчиво переспросил:
– Вы хотите сказать, что мы ничего не сможем сделать?!
Дэнфорд осторожно покашлял.
– Нет, это не совсем так. Дело в том, что какими бы европеизированными ни казались некоторые из этих людей, они с необыкновенной легкостью возвращаются к варварству, когда им это заблагорассудится – и султан поощряет такие отступления от цивилизованного поведения в своих подданных. Он – настоящий диктатор, и в любую минуту может всех нас отсюда вышвырнуть, если ему такое вдруг взбредет в голову. Нам надо быть крайне осторожными, если мы хотим сохранить выгодные торговые пути и не закрыть предприятия вроде вашего.
Джеймс молчал. Конечно, ему не хотелось потерять свое дело или стать причиной целой цепи банкротств среди американских дельцов, поселившихся в Константинополе.
Посол Дэнфорд рисовал реалистичную картину, но она получалась на редкость мрачной.
– Но мы можем хотя бы навести справки? – робко спросил Джеймс.
– Конечно, конечно! – энергично пообещал Дэнфорд, берясь за перо. – Сообщите мне все подробности, и я поговорю с первым послом и посмотрю, что можно будет предпринять.
Джеймс вздохнул, постарался собраться с мыслями и повторил свой рассказ.
Роксалена внимательно рассмотрела выложенные длинным рядом на полу тепидариума в Топкапи товары и пренебрежительно пожала плечами.
– Не вижу ничего особенно красивого или ценного, – сказала она озабоченной торговке, которая мгновенно разразилась заученной речью, восхваляя превосходное качество своего дамасского шелка и иерусалимских кружев. Роксалена подняла руку, приказывая ей замолчать.
– Принеси эти товары в мои покои, – приказала Роксалена «женщине с узлами», которую прозвали так потому, что она время от времени появлялась в гареме, связав свои товары в холщовые узлы. – Я желаю еще раз взглянуть на них у себя, без посторонних.
Ширза помогла торговке собрать ткани и безделушки и отнести их в апартаменты Роксалены, подальше от любопытных взглядов других женщин. Когда они оказались в комнатах султан-принцессы, Ширза закрыла дверь в коридор. Роксалена жестом велела торговке пройти в дальнюю комнату, где она спала.
– Разложи свои товары здесь, – сказала Роксалена, указывая на свою кровать.
«Женщина с узлами» повиновалась, и Роксалена быстро выбрала, себе два серебряных браслета с кристаллами и бурнус – купальный халат – из небеленого египетского хлопка, которые отдала Ширзе. Потом сделала знак своей служанке и та, поспешно отбежав к двери, встала там на страже.
– Ты в ближайшее время не собираешься во Дворец Орхидей в Бурсе? – как бы между прочим спросила Роксалена у торговки, расплачиваясь за покупки.
Та кивнула:
– Собираюсь на следующей неделе там быть.
Роксалена взглянула в сторону Ширзы, и та поощрительно кивнула.
Засунув руку в широкий рукав своего кафтана, Роксалена достала оттуда банкноту в двести курушей. Под изумленным взглядом женщины, она разорвала бумажку на две части.
– В гареме Дворца Орхидей находится европейка с длинными желтыми волосами, – сказала Роксалена. – Зовут ее Сара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78