На мне были высокие каблуки, но я не боялась упасть. Я вбежала в кухню, открыла холодильник, и на мгновение испугалась – клуб-соды не было. Черт! Нету. Подожди. Я же помнила, что она у меня где-то есть. Несколько недель назад я получила от Гелсонов ящик со всяким барахлом. В гараже!
Я вышла в гараж и достала две литровые бутылки с содовой водой. Вернувшись в кухню, взяла из буфета стакан, но нервничая, уронила его. Чертов стакан разбился, ударившись о кафельный пол. Времени, чтобы вымести осколки, не было. Я взяла другой стакан и налила в него газировки. Она оказалась теплой. Черт! Я снова открыла холодильник и попыталась вытянуть поддон со льдом. Мои пальцы вцепились в заиндевелый алюминий. Дернув изо всех сил, я обрушила металлический поддон в раковину. От него отлетело несколько застарелых кубиков льда. Я взяла три, нет, четыре, и кинула их в стакан с содовой. Шипучая вода перелилась через край. Я слегка отлила, чтобы не переливать снова. Покинув бардак на кухне и даже не выключив лампу, я бросилась наверх со стаканом в руке.
Мэсон уже не сидел в кресле. Он был на кровати, лежа ничком – спал.
Я поставила стакан на столик около кровати и пошла в. ванную. Пока ванна наполнялась, я разделась в спальне.
Нагая, я смотрела на него. Я сопротивлялась искушению идти к нему. Потом. Может быть, потом.
Я повернулась, чтобы взглянуть в зеркало на свое тело в свете свечей. Такой он мог увидеть меня. За моим плечом я видела в зеркале Мэсона, лежавшего па кровати. Он зашевелился, застонал. Я бросилась в ванную, оставив дверь нараспашку.
Я залезла в воду. Он не проснулся. Хорошо. Я не хотела, чтобы он видел меня в ванной – мокрую женщину в весьма невыгодном свете. Я вылезла из воды. «Я не кукла. Вот увидишь». Любимым фиолетовым полотенцем насухо вытерла капельки воды, оставшиеся на волосах в паху. Затем вытерла кожу. К тому времени, как я закончила вытираться, волосы снова отсырели.
Я вернулась в спальню, одетая в алый халат, и обнаружила, что Мэсон не спит. Он нашел воду и пил ее.
– Я не могу здесь спать. Это твоя комната. Положи меня в комнате для гостей или еще где-нибудь.
– Нет. Оставайся здесь. Пожалуйста.
– Урсула. Я должен кое-что знать. Ты не была в Нью-Мексико, в Артезии, в предыдущее воскресенье?
– Нет, а что? Ты уже спрашивал.
– Хорошо. Я рад, что это была не ты. Боже, как я устал. – Мэсон откинулся на подушки. Мне пришлось солгать ему. Сегодня он и так много испытал. Я задула свечи.
– Оставь одну или две, – попросил он сонным голосом.
Я оставила три. Его глаза закрылись, и он погрузился в глубокий сон, похожий на гипноз. Я некоторое время наблюдала за ним, сидя в кресле-качалке, затем, должно быть, заснула сама.
Проснувшись, я увидела, что уже полчетвертого. Все простыни лежали на полу. Должно быть, Мэсон вертелся во сне. Я хорошо знаю, как это бывает. Я подошла к кровати, чтобы перестелить простыни, и, решившись, медленно и осторожно начала раздевать его. Я была уверена, что он не проснется. Я сняла с него носки, расстегнула черный кожаный ремень, затем брюки. Мое сердце колотилось, пока я снимала с него брюки. Мэсон лежал на боку. Я тащила за брючину, чтобы высвободить ее из-под его бедра. Пока я тянула, трусы тоже наполовину слезли. Я не остановилась ни на мгновение. Я не смотрела.
Сняв с него брюки, я повесила их на кресло. Затем вернулась к нему. В тусклом свете мне была видна верхняя часть его пениса. Я протянула руку к его белым трусам и прикоснулась к ткани. Взглянув в его лицо, нагнулась, встала около кровати на колени и обеими руками медленно стянула его трусы до коленей. Его пенис лежал, как спящий, между ног. Я затаила дыхание.
Несколько мгновений спустя я вновь протянула к нему руку и стащила его трусы до лодыжек. Когда, стоя на коленях, я склонилась над Мэсоном, мой халат прикоснулся к его пенису. Я отбросила его трусы вместе с брюками в сторону, распахнула свой грубый халат, прижала грудь к его неподвижной плоти и выдохнула воздух из легких.
Теперь меня не заботило, проснется он или нет. Я не собиралась будить его умышленно. Я даже не хотела возбуждать его. Не хотела видеть, как твердеет его плоть. Не сейчас, не сегодня. Я хотела только смотреть, взять в руки. Он был тяжелый. Я глядела на темные волосы, словно никогда раньше не видела голого мужчину. Отпустив пенис, я баюкала в ладонях его яйца. Я не хотела касаться их пальцами, царапать ногтями. От их прикосновения к моим ладоням у меня явилось странное чувство. Мне безумно захотелось потянуть их к себе. Я убрала руки и сунула их себе между ног.
До боли напрягая шею, я потянулась и подышала, не касаясь губами кожи. Все виделось как в микроскоп. Каждая подробность Мэсона казалась огромной, словно принадлежала не человеку, а какому-то крупному зверю. У меня заболели и заслезились глаза. Я не могла сосредоточиться на его коже. У меня началась одышка. Его волосы шевелились. С моей щеки на его кожу упала слеза. Тогда я действительно разрыдалась и никак не могла остановиться. Я села и сделала несколько глубоких вздохов, восстанавливая самоконтроль.
Потом я расстегнула одну за другой пуговицы его рубашки и распахнула ее. Волосы на его груди и животе выглядели так, как будто их только что причесали. Они походили на узоры на срезе дерева. Я расстегнула пуговицы на манжетах и сняла с Мэсона рубашку, вытащив ее из-под его тела. Я старалась, чтобы ткань не прикоснулась к его лицу. Не надо ему сейчас просыпаться – он был совершенно голый.
Я сняла халат. Рядом с ним я не могла оставаться одетой. Я стояла и глядела на мужчину в моей постели. Я решила, что сегодня больше не буду трогать его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99